5

Мы покидаем эфир, и на прощание вам — всеми любимая мелодия. И помните: правда поможет вам остаться целыми.

Несколько месяцев назад я узнала, что появился перевод последней части дистологии «Unwind» Нила Шустермана. (Не могу не сказать, что работа переводчика выше всяких похвал! Учитывая моё знание английского, я безумно благодарна sonate10 , потому что без этого потрясающего грамотного и вдумчивого человека я бы не смогла ознакомиться с книгами Шустермана, если не считать это чёрт-те что, вышедшее в издательстве АСТ не до конца и со своей дурью.)
«Ух ты! — подумала я. — Так ждала, наконец прочитаю». Вот только я не села читать ни в тот вечер, ни в следующий. То времени не было, то читать не хотелось, то хотелось, но другое. А «Нераздельные» ждали меня. И я о них помнила, а если забывала, то вспоминала, стоило опять задуматься, что я буду читать теперь. И вот, наконец, я решила: читаю. Прежде чем приступить к книге, я успела подумать: «Но вдруг я что-то забыла из предыдущих частей, что-то важное... Вдруг мне пока всё-таки не хочется читать... Может, пока не стоит...» Мысли мои меня возмутили тут же. Это же мой любимый Шустерман! Это же окончание «Unwind», которое я с нетерпением ждала! Чего я тут так по-дурацки выкаблучиваюсь?! И я мужественно принялась читать. Мне было немного неудобно оттого, что я себя сама вроде как отвращала от книги. Мне казалось своё поведение бессмысленным, идиотским, может быть, ленивым.
А потом, прочитав, наверное, половину, я поняла, почему всё никак не могла начать, хотя — несомненно! — хотела.
Мне было страшно.
Страшно ещё до того, как книга вышла из печати, до того, как её перевели на русский, до того, как я решилась её читать. Мне было страшно и при чтении трёх книг до неё, но четвёртая — последняя — пугала меня ещё больше. И с каждым абзацем страх становился всё сильнее, накручивался на внутренности, морозил их и сжимал.
Не могу вспомнить ещё хотя бы одну книгу, которая вызвала у меня столько страха — неприкрытого ужаса, подгоняющего читать быстрее и быстрее до самого конца в надежде, что это принесёт наконец спокойствие.
Мир, в котором неблагополучного подростка могут отдать на «расплетение» — всё равно что на органы (конечно, это не больно! конечно, так они принесут кому-то больному пользу!), — существовать своим чередом уже не может. Обстановка накаляется: власти всё рьянее ратуют за принятие ряда законов, которые позволят расплетать подростков даже без разрешения родителей; но и беглые расплеты не сидят на месте, кто как может старается изменить ход вещей, пошатнуть отлаженную систему.
Мейсон Старки — пламенно желающий быть героем бывший подкидыш — по-прежнему за кровавый бунт. Хэйден Апчерч старается донести до людей свои мысли посредством радио. Камю Компри, сплетенный по частям, старается идти наперекор своим хозяевам и создателям. Коннор и Риса получают в своё распоряжение вещь, которая может многое изменить. Лев ищет себя и свой способ бороться с системой.
И кажется, что, если у героев ничего не выйдет, это будет просто ужасно, худшего конца для истории не придумаешь. Уж Шустерман это точно понимает! Но всё равно страшно от первого до последнего слова. Оттого, что силы героев, кажется, слишком малы по сравнению с силами власть имущих, которым расплетение выгодно, которые ворочают большими деньгами. Оттого, что уже не раз, поднявшись наверх порядочно, герои падали вниз, да так падали, что не сразу могли после оправиться: ломали кости, ломали души. Оттого, что не знаешь до самого конца, выживут герои или нет. Оттого, что от смерти каждого персонажа, даже описанного в двух строчках, очень больно. Оттого, как некоторые люди бывают эгоистичны и жестоки.
И берёт восхищение от других героев, которые, несмотря на страх, на боль, не могут забиться в угол и ничего не делать, даже если есть такая возможность, — они могут только идти вперёд. Поражает ещё то, как герои — особенно те, с которых всё началось: с Рисы, Коннора и Лева, — изменились. Дело не в том, что они выросли, — их заставили вырасти. Стать взрослыми. Стать известными. Беглыми вне закона. Как и многих других подростков, которых отдали на расплетение и которым в большинстве своём не повезло.
Вообще, существует немало историй, в которых детям приходится повзрослеть раньше времени. Я могу сходу назвать книг пять. Но чаще всего это истории про войну. Самое жуткое в «Unwind» — это то, что действия происходят в мирное время. Пока Коннор, Риса, Лев и иже с ними скрываются, бегают, прячутся, теряют друзей, люди по соседству сидят на мягких диванах перед телевизором и жуют конфеты. Их-то это не касается. (До поры до времени.)
Неправда ли жутко?
Хватит ли у вас смелости открыть эту книгу?