4.5

«Я просто профессор жизни,
Студент факультета смерти…»
(П.Неруда)

Это для меня третья книга автора – очень ожидаемая, желанная и в каком-то смысле - знаковая. После «Рукописи, найденной в чемодане» я прочно занесла М.Хелприна не просто в любимые авторы, а в авторы, близкие мне по духу. Он - из тех немногих писателей, которым как будто бы иногда удаётся «подслушать» мои мысли, понять то, что занимает мой ум, и откликнуться - дать пищу для этого ума в виде самобытных историй или занимательных экзистенциальных вопросов, над которыми было бы интересно подумать. И это всегда так восхитительно синхронистично!

Мне сразу понравился Алессандро-старик с его вздорным характером и своеобразными привычками, безмерной толерантностью к незрелости чужого ума, бесконечной эрудицией и внутренней глубиной такого масштаба, что в ней может утонуть десяток таких, как Николо. Профессор эстетики (хотя это и звучит как-то несерьёзно и даже выспренне для книжного героя) – для него это не статус и не работа, это - образ жизни, особая ментальность и собственный, почти совершенный, внутренний космос, коренным образом отличающийся от адаптивных привычек повседневности, которые многим сегодня заменяют интеллект. Но он и не просто профессор эстетики – он профессор жизни, специалист по её радостям и возможностям, что даёт ему способность всегда и везде быть самим собой, не прогибаясь под какие-то стереотипы, тренды или мнения. Он великолепен в своей самодостаточности и в какой-то трагической полноте жизнеощущений. Его жизнь, его опыт позволяют ему находить если не красоту и гармонию, то хотя бы внутренний порядок во всём, даже в самых тяжёлых и непредсказуемых ситуациях. Рядом с таким человеком хочется не только пройти дистанцию между двумя городами, а прожить рядом жизнь, слушая, разговаривая, размышляя, задавая вопросы. Наверное, мы любим людей не только за то, что нас тянет к ним физически или они говорят нам, что любят нас, – мы сходим по ним с ума из-за их привлекательного опыта, который непредсказуемым образом вдруг включает нас и начинает вращаться вокруг нас, обогащая и меняя, хотя раньше принадлежал только им самим и… мог бы принадлежать им и дальше. Вот эта сконцентрированность другого на нас, ощущение, что мы в его космосе № 1 – основа привязанности и благодарности. Для меня с Алессандро в любом его возрасте была бы преодолима любая энтропия повседневности.

Он мне понравился молодым и рьяным, лёгким на подъём, готовым во всём пробовать жизнь на вкус, рисковать, эпатировать, искать, влюбляться… В каждом проявлении его личности плещется такая самобытность, такая полнота рефлексий, ощущений собственного «Я» и joie de vivre, которые уже почти не встретишь в других поколениях мужчин. Видимо, последствия обеих Мировых войн привели их к болезненному осознанию хрупкости, мимолётности жизни и почти изъяли эволюционно присущий их полу авантюризм и столь привлекательную для женщин bravery. Достаточно прочитать письмо Алессандро отцу с фронта, и ты почти проваливаешься в этот ментальный оползень и сразу очень много понимаешь про мужчин, про хрупкость их самосознания, уязвимость чувства собственного достоинства и куда как больший страх перед жизнью и смертью, чем у женщин. Войны страшны не только миллионными человеческими жертвами, но и вот этой безвозвратно перевернувшейся ментальностью, последствия которой навсегда меняют послевоенный мир, делают людей другими – не лучше и не хуже, просто другими – и навсегда, как бы не хотелось вернуться в тот, прошлый, прогретый человеческой подлинностью мир человеческих отношений, где ещё разговаривали друг с другом, стремились понять и быть понятыми. Война отнимает тебя прежде всего у тебя самого и только потом – у других.

Эта книга - о той тонкой грани между жизнью и смертью, которая только и даёт возможность осознать и прочувствовать в полной мере и то, и другое. Сталкиваясь многократно со смертью в её немыслимых проявлениях, Алессандро воспринимает жизнь совершенно иначе, чем те, кто не прошёл войну, - более остро, жгуче и объёмно, хотя, может быть, не так умозрительно-ценностно, как это сделал бы тыловой кабинетный философ. Книга построена как рассказ о судьбе солдата Первой мировой войны – местами до слёз трагический, местами кажущийся до обморока неправдоподобным, но ни один эпизод из которого не может быть вычеркнут, поскольку это нарушило бы хрупкое равновесие жизненного мира героя, его трагический гедонизм и противоречащую всему волю к жизни. В каком-то смысле «Солдат…» – иллюстрация к кантовской максиме. Я не знаю, может быть, Алессандро и есть – реальное, а не абстрактное воплощение кантовской максимы в проекции на его «заброшенность» в Первую мировую войну.

Когда-то на просторах Интернета мне попалась подборка фотографий солдат, снятых до, во время и после участия в боевых действиях, после демобилизации. Хотя я и ожидала нарастания угрюмости, отчуждённости, погруженности в себя и отстранённости от происходящего от этих юных мужчин, фотографии произвели на меня сильное впечатление. Я бесконечно долго вглядывалась в их лица, пытаясь понять, что же утеряно в эти окаянные дни, что пришло на смену, как случившееся их изменило, восстановим ли прежний юношеский статус «победности» и уверенности в себе… А сейчас то же самое со мной сделал текст М.Хелприна – и теперь уже не образы, а слова показали мне, как происходит возмужание сознания, как приходит зрелое преодоление твоей бессмысленной и беспощадной втянутости в то, что расходится с твоей внутренней сущностью и в чём ты никогда бы по доброй воле участвовать не стал. Алессандро спасла лишь его собственная личность, память детства, любовь к отцу. А у кого-то даже этого не было... Но на одних защитных механизмах долго не протянешь, личности нужен мир - во всех смыслах этого слова. Такие книги лучше всего убеждают, что войны, во имя чего бы они не были начаты, - это иррациональное зло, противоречащее самой природе человеческого в человеке. И даже если после прочтения книги мы не становимся пацифистами, мы иначе воспринимаем многое в нашей жизни и смерти. Книга М.Хелприна хороша тем, что она порождает в читателе индивидуальные смыслы - в неимоверных количествах за раз.

Алессандро показался мне близким и в зрелости, хотя она в романе – самый короткий отрезок жизни. Пережив ужас войны, он не утратил способность понять и простить, сострадать и милосердствовать. Он не сумел разучиться любить. Значит ли это, что человеческое в человеке всё же неубиваемо? Или это единичный счастливый случай? Зрелость его – тоже иная, преломленная через уникальный опыт войны, эмоциональных и смысловых утрат, в каком-то плане даже – убийств смыслов. Война - это не просто конфликт политических образований в форме ведения противоборствующих военных действий, это ещё и утраты, страх, боль, надежда, письмо из дома, кусочек шоколада в пайке, тайное купание на передовой и... постоянное ожидание смерти, внутренняя готовность к ней, почти принятие... Вот зачем нужно писать и читать такие книги: даже если твоя жизнь не знает похожих потрясений и испытаний, ты должен иметь представление о том, каково это – жить иначе: труднее, больнее, горше, не меряя жизнь одной лишь своей линейкой. Мне думается, людям очень важно знать, как оно бывает, когда рамки твоей жизни меняются обстоятельствами, которые тебе достались, каково это – жить почти вопреки здравому смыслу, любить, продолжать видеть волшебство и красоту мира … После таких книг появляется возможность лучше осознать, какое это благо – жить в мирное время. Просто жить. Самим собой. Для самого себя. Для своих любимых.

«Солдат…» мне позволил лишний раз убедиться: в жизни не нужно, да и не должно быть никаких мест для подвига, жизни человека нужно всего лишь пространство для жизни, свободное от несвободы и открытое для любви и благоговения перед красотой и многообразием сущего. Десятая глава - почти гениальна.

P.S. Здесь можно посмотреть разные по событиям и смыслам фотографии времён Первой мировой войны, которые, как мне показалось, могли бы стать иллюстрациями к этой книге, если ей вообще нужны иллюстрации: http://ribalych.ru/2014/02/20/neopublikovannye-redkie-fotografii/