5

Как образ жизни - это катастрофа.
Как поэзия - откровение.

Летом целого века мне открылся удивительный мир нон-фикшн. До недавнего времени я читала исключительно художественную литературу, впрочем, осознавая, что пора переходить в другую плоскость. Но книги о развитии силы воли и успешных шагах к становлению тебя как предпринимателя меня никогда не привлекали. Отчасти потому, что по большей части, такие работы поверхностны и призваны в очередной раз обозначить сухие факты, сопроводив яркими, затмевающими разум примерами. А мне хочется раскрытия своего духовного потенциала, минуя прикладные умения.
Так и началось мое путешествие back in 1913.

На обложке написано, что роман не столько реалистический, сколько магический. Обычно не верю обложкам, но он действительно меня заворожил. Если бы преподавателями, казалось бы, обыкновенный фактический материал излагался настолько же ассоциативно и футуристично как это сделал Флориан Иллиес, обещаю, я бы перестала на лекциях читать книги. Это именно то чувство, когда Фрейда от Рильке отделяют несколько шагов по аллее парка, а Сталина от Гитлера - кивок головы, увлекающее внутрь повествования, открывая героев романа с их внутренней стороны, оставляя в памяти читателя не две строчки в названии книги или внизу холста, а цельные вневременные фигуры.

А еще здесь много о любви.
Любовь посещает абсолютно каждого и практически у каждого ломается. Я не могу говорить о Лете целого века как обычно поступаю с художественной литературой, ведь это не вымысел, а история, где за рождением и смертью стоит дата, а порой еще картина или роман. Но все же история, будучи первоклассным повестователем, весьма романтически противопоставляет любовь и простое человеческое счастье Закату Европы Шпенглера, да и вообще ощущению надвигающейся катастрофы. Прозаично, что к предсказываемому в 1913 году упадку культуры впоследствии возвращались не единожды. Даже больше, его ощущение преследует многих и в 2015. Цикличность истории? Вряд ли. Скорее, самая обыкновенная жизнь в ее ежеминутном проявлении.