4

Как-то я так всё обходила "Грозовой перевал" стороной и даже помню, почему. Всегда отличалась дурной памятью на имена (из-за чего, кстати, очень страдаю, читая незамысловатого, казалось бы, Стивена Кинга), поэтому в юном возрасте схватила "Грозовой перевал", огребла сразу миллион имён с пояснениями, кто кого родил, и печально увяла, так и не уяснив, кто кого. И это ещё при том, что у Хитклифа-то и имени нет по-нормальному, а кого-то зовут совсем как в "Ста годах одиночества" одинаково, сплошные кэтрины и линтоны, как там были аурелианы и хосе аркадии.

В этот раз я считерила и мужественно читала, не разбирая кто кого и куда страниц семьдесят, а потом гнусным образом вернулась к началу и перечитала. Так-то, Бронте, тебе меня не победить!

Эмили Бронте, конечно, тот ещё безумный учёный. Вот представьте себе пассионарного персонажа, у которого в глазах горит жажда жить полной жизнью, дышать полной грудью, любить полным сердцем и вообще сиять. Вырасти он в простой честной семье или в какой-нибудь благородной среде, может быть даже и в неблагополучной, ему бы тогда даже нравилось преодолевать некое сопротивление окружения, получился бы Робин Гуд, капитан Блад или кто-то ещё такой восхитительный из наших любимых всех таких положительных героев. Но Эмили Бронте вместо этого забрасывает его в такую среду, что из него вынужден вырасти уродец. Может, слышали, как выращивали раньше уродцев для показа в цирке - засовывали в специальную прочную вазу, внутри которой их тело вырастало кривым, переломанным и страшным. Потом вазу разбивали, но время уже ушло и кривую плоть не исправить. С Хитклифом случилось то же самое, только ваза была надета на него в психологическом плане, поэтому из него вырос говнюк, больше вариантов не было. Иначе бы сломался, вплоть до физической смерти. И хоть ты потом обсыпь его любовью, заботой и нежностью, но как плоть не исправить, так и устоявшийся характер, как бы ни хотелось, увы.

Все остальные персонажи на фоне Хитклифа кажутся мелковатыми. Ну Кэтрин и Кэтрин, какая-то среднестатистическая истеричка с огромным самомнением. Иногда казалась уж слишком утрированной, но, во-первых, так, скорее всего, и надо, во-вторых, в замкнутой среде крошечного мирка поместья действительно могло вырасти что-то странное. Служанка очень хорошо согласуется с корнем -служ- и служит для подпихивания повествования. Гэртон более-менее любопытен, но это уже вторичный опыт. Дохлые линтоны вообще не могут быть рассмотрены серьёзно, а уж зачем введён комичный донельзя рассказчик - знает один только бог и вряд ли даже сама Эмили Бронте. Типчик, конечно, ржачный, что совершенно не согласуется с остальным действием. Взять хотя бы его разглагольствования по поводу собственной нелюбви к общению... Едва ли не посередь действия, когда он лезет через закрытые двери и заборы, чтобы потрындеть с соседом ни о чём. Может быть, просто дань литературной традиции.

Единственное, во что верится с трудом, так это в финал. Не то чтобы он очень сахарный (хотя кого я обманываю - еще какой сахарный), но уж очень неправдоподобный.