5

Сумма впечатлений и рассуждений, касающихся романа “Вор”


Кратко

Роман Л.Леонова “Вор” оставил очень сильное впечатление. Пожалуй, предыдущее впечатление такой силы было, когда я открыла для себя творчество Сигизмунда Кржижановского. Или, еще раньше, когда примерно через год после сдачи очередного (и последнего) экзамена по литературе XIX века я спокойно и не торопясь перечитала “Отцы и дети” и наконец-то поняла про что это. И еще одна неожиданная для меня ассоциация, связанная с романом “Вор”: он почему-то напомнил мне “Песий двор, собачий холод”. “Песий двор” - современное, альтернативноисторическое, самиздатовское произведение - и тем не менее, очень сходными кажутся и дух описываемой эпохи, и отношения героев, и то, как именно персонажи ощущаются живыми. Даже кажется, что авторы “Песьего двора” читали Леонова, и сделали своего рода разбавленную версию того же самого.

Это роман со множеством сюжетных линий, множеством человеческих историй, с живыми и убедительными характерами героев. О том, как вор Дмитрий Векшин ищет себя, пытается разобраться в своем прошлом и настоящем, найти дорогу в жизни. И о том, как в процессе этого поиска он обходится с другими людьми… О человеческих отношениях в эпоху, когда многие люди лишались привычной среды и привычной жизни, и - каждый по-своему - пытались с этим справиться. Роман со сложной повествовательной структурой, с непосредственными разговорами повествователя, “отражения” автора текста, с героями, которые парадоксальным образом делают роман еще более реалистичным. Написанный стилем, варьирующимся в широком диапазоне - от русской классики до платоновского переплавленного языка (но ближе, всё-таки, к классике). С богатым психологизмом, множеством деталей, жизнью московского “дна” - но при этом без “чернухи”.

Далее обо всём этом подробнее и в деталях.

Сюжет

Сюжет романа “Вор” сложно пересказать в нескольких словах. Автор показывает читателю тяжелый и мощный пласт жизни - для него еще совсем недавней (роман, написанный в 1927 году, повествует о временах нэпа). Этот пласт пронизан отдельными нитями - судьбами героев, которые то сближаются друг с другом, то снова расходятся.

… В Москву приезжает Никола Заварихин , молодой деревенский парень, цепкий и ухватистый, готовый на всё, чтобы сколотить капитал и выбиться в люди.

… Бывший кавалерист-красноармеец, а ныне вор Дмитрий Векшин, ограбив соседку по купе и разбирая “добычу” находит в вещах старую фотографию и понимает, что ограбил родную сестру, которая в детстве убежала из дома и с тех пор не поддерживала никакой связи с семьей. (И это не единственный раз, когда Векшин, по случайности ли, по равнодушию, обворует близкого человека)

… Известная артистка цирка акробатка Гела Вельтон (в обычной жизни - Таня), сестра Дмитрия Векшина, прославившаяся исполнением опасного номера, собирается уйти из цирка, и начать “спокойную семейную жизнь”.

… Вор Санька по произвищу Велосипед, преданный друг Векшина, называющий его “хозяином”, пытается порвать со “дном жизни” и начать жить честным трудом - и просит Векшина отпустить его.

… Маша Доломанова, ныне Манька Вьюга, в которую когда-то был влюблен Векшин, теперь пытается отомстить ему за свою изломанную судьбу. За то, что когда-то не защитил, отдал ее разбойнику Агею Столярову.

Пожалуй, лейтмотив в образах многих персонажей, и главных, и второстепенных - то, что они либо трагически переживают разрыв с привычной жизненной средой, либо, напротив, изо всех сил пытаются из этой своей привычной среды вырваться. Есть лишь отдельные исключения - например, управдом Чикилёв, человек пролетарского происхождения, явно наслаждающийся обретенной властью, пусть даже он может проявлять ее лишь в мелочах. В романе множество персонажей, и даже те из них. которым автор уделяет лишь несколько фраз, могут надолго статься в памяти.

Повествование

Несколько особняком стоят два персонажа, “примусник” Пчхов, живущий починкой разного рода “жестянок”, и сочинитель Фирсов. Первый - воплощение “народной мудрости” - целительства, прозорливости, интуитивного понимания порядка вещей. Второй - отражение автора.

И тут нужно сказать несколько слов о необычной повествовательной структуре произведения. Бродит по Москве сочинитель в клетчатом пальто - Фирсов. Забредает и на Благушу - район московского дна, чтобы собрать материалы для повести, которую пишет. В повесть эту он вводит и образ сочинителя, который пишет повесть… Иногда он проговаривается героям, с которыми беседует, о том, что их судьбы и самое х существование зависят от него.

И странным образом (современным писателям-постмодернистам и не снилось) эта игра с отражениями повествователя/автора не делает текст менее реалистичным. Напротив, он становится настоящим. Я отчётливо помню момент, когда “Вор” превратился в моём восприятии из текста в “кусок жизни”: Фирсов прогуливается с Таней по ночной Москве и намекает ей, что её судьба в повести уже определена, а она всё пыталась добиться от его точного ответа, узнать, когда её ждёт смерть, и вот этот разговор автора с героем, полный намеков, недомолвок, попыток уклониться и понимания, что уклониться от прямого ответа невозможно - глубоко раскрывает и характер героя, и личное. не поучительно-резонёрское, а личное отношение автора к нему. Второй эпизод подобного рода, запомнившийся особенно сильно - пощечина, которую Фирсов даёт Чикилёву, будучи сыт по горло издевательствами того над одним из жильцов, опустившимся “бывшим человеком” Манюкиным. Что символично - не рукой, а записной книжкой, в которой он делает заметки для повести. Разговоры автора с героями, бесконечные мысленные диалоги могут быть частью творческого процесса, но Леонов мастерски делает их частью самого текста, открывает читателю не только внутренний мир героев. но и переживания автора.

Название романа приобретает колеблющийся, неоднозначный смысл: очевидно, что в нем обозначен главный герой - вор Дмитрий Векшин, “человек из железа” (по выражению Пчхова), ломающий и обкрадыващий других людей как бы даже не замечая этого, просто по складу своего характера. Но не вор ли и сам Фирсов - собирающий обрывки сказанного, вечно записывающий, превращающий людей в истории?

Стиль

Стиль текста напоминает одновременно Платонова, Достоевского и Булгакова. (Хотя о Булгакове, возможно, вернее было бы говорить, что это он напоминает Леонова.)
Первую часть романа, если не задумываться о реалиях, выдающих время действия, можно принять за что-нибудь из русской классики последней трети XIX века. Но чем дальше, тем сложнее и многограннее становится стиль, местами приближаясь по запутанности и тяжеловесной искаженности к произведениям Платонова. Иногда он афористичен, но внутренние связи столь сильны, что выбрать цитату с четким началом и концом сложно - не знаешь, где остановиться.

Судьба текста

Странно, что романа “Вор” нет если уж не в школьной, то в университетской программе. “Хождение по мукам” есть, “Мастер и Маргарита” есть, Платонов есть, а Леонова нет.

Сходство отдельных мотивов с романом Булгакова “Мастер и Маргарита” нельзя не заметить, и скорее всего, речь идет о влиянии Леонова на Булгакова (с точки зрения хронологии это логично). (см. Захар Прилепин “Подельник эпохи: Леонид Леонов” - помимо отмеченных Прилепиным сходств есть и другие. Каждое из них по отдельности могло быть случайным, но все вместе они явно представляют собой нечто значимое. Может быть, Булгаков ведет диалог или спор с Леоновым, показывая свой подход к раскрытию темы).

Стоит упомянуть, что у романа “Вор” есть две редакции - конца двадцатых и конца пятидесятых годов. Мне довелось прочесть первую, более “мягкую”. Когда через какое-то время я буду перечитывать “Вора”, попробую найти вторую, в которой автор обходится с главным героем жестче и правдивее. Если в финале первой редакции Векшина ожидает исправление через труд (“как Векшин трудом возвращал себе людскую дружбу и утраченное имя, как принимал участие в стройке завода”, как трудился с лесорубами) описанное буквально в нескольких предложениях, в духе финала “Преступления и наказания”, то в финале, созданным Леоновым позднее (как пишет об этом Прилепин) об “исправлении” героя речи не идёт. И мне кажется здесь дело не столько в изменении политической ситуации, не в том, что в конце двадцатых годов Ленов “не мог” написать иначе, а в том, что меняются воззрения автора, и со временем он перестает чувствовать себя обязанным Достоевскому - и создает собственный, более честный с его точки зрения финал.

Это очень сильное впечатление (об этом свидетельствует уже тот факт, что это самая длинная рецензия, которую я когда-либо писала), и я не сомневаюсь, что через какое-то время буду перечитывать книгу снова, а также найду время и на прочтение других текстов Леонова. Может быть, даже его "Пирамиду" осилю.)

Читать рецензию в моем блоге