4

Ну вот, докатились. Питер Хег перестал ломать детскими ручками пальцы взрослых. Это объясняет очень многое, а, может даже, почти все: вспышки на солнце, миграции птиц, теорию струн и т.д. Это очень тревожный симптом – отсутствие хруста ломающихся пальцев. Каждый второй датчанин тут же перестал есть свой обеденный мох и растерянно посмотрел в окно. Питер, куда ты дел свой frigid?! Сам Питер Хег улыбается – в его литературной Дании светит солнышко и дует теплый ветер.

Итак, что мы имеем? Питер Хег, автор едва ли не самых «холодных» произведений в мире, где царит одиночество и 2/3 персонажей страдают от изрядной фрустрации, написал веселую (не факт что Питер Хег знает это дурацкое, ничего не значащее слово), в меру уморительную (условно смешная собака присутствует) комедию абсурда. Не того абсурда, от которого порой сочились кровью глаза в «Женщине и обезьяне», а датского классического средневзвешенного абсурда им. Г.Х. Андерсена. Читай - смышлёные дети, кучка неприятных, но обаятельных взрослых, наркотический сюжет. Слово АЛЛЕГОРИЯ применяется к роману только зажатым шифтом, она здесь везде. Боже, Питер, и почему ты столько шутишь? Вкусный мох попался на обед? Я растерян.

Но, здесь стоит признать еще одну вещь – все равно все получается хорошо. То есть, конечно, глаз немного дергается читать такое после, например, «Условно пригодных», но читается все равно хорошо. И смешно, и интересно, но все равно.. где-то тихонечко грустит одна фрекен по имени Смилла. И я могу её понять – в литературном мире есть ряд констант, и «фригидность» произведений Хега – одна из них. Но, в «Детях смотрителей слонов» (название, да и сама метафора – едва ли не лучшее, что есть в романе (кроме истории про Хенрика, газовые патроны и кучу мертвых крыс)) топят очень хорошо, а кнопочку ON на кондиционере отковырял маленький Кристиан Расмуссен. И Питер все шутит и шутит, про песиков тоже шутит. Русалочка в порту Копенгагена уходит с головой под воду.

В общем, если честно, то это три звездочки. Но еще одну – лично Елене Всеволодовне Красновой, чей перевод изумителен, прекрасен и неповторим. И половинку дадим авансом, чтобы Питер в будущем писал только про боль, страдание и одиночество. Чтобы опять вернулась та неповторимая эстетика, та неспешность и то зловещее гудение хладогенератора, от которого мы все покроемся мурашками. Питер, верни нам наш nordic. Посмеяться мы можем и над Глуховским.

Ваш CoffeeT