Прочитал «За окном» Д. Барнса. Книга – сборник эссе на литературную тему. Литература о литературе. Несмотря на устоявшуюся репутацию постмодерниста, который, как известно, безроден, Барнс выразительно демонстрирует свою «английскость», даже сказал бы, посконность. Но начну с минусов. В книге есть страницы малоинтересные русскому читателю. Подозреваю, что и английскому тоже. К ним относится нудный разбор вариантов перевода «Госпожи Бовари» на английский язык. Или несколько сахарный обзор творчества Пенелопы Фицджеральд, которая, судя по приведённым её же словам, оценивала свои книги не так восторженно. И её мнению почему-то доверяешь больше. Но «жирных» страниц больше, по сравнению с «тощими». Центральный мотив книги – взгляд англичанина из окна. В силу географических особенностей выбор объектов наблюдения не так уж и велик. Вода, вода. Но за тонкой линией канала находится извечная соперница островитян – Франции. Англо-французские литературные связи и становятся предметом барнсовой мысли. О Франции написано не без тайной зависти. Это для нас английская хмурь есть предмет эстетизации с его каминами, уютным смогом, шерри-бренди и прочим набором доморощенного англофильства. Сами англичане не прочь обменять тусклое обаяние своего острова на вульгарное плодородие того же Прованса. Барнс делает ревнивый вывод: писать плохо в такой благодатной атмосфере просто невозможно. Эстеты и безупречные стилисты (в хорошем, классическом смысле этого слова), так и колосятся. Добирается он и до Феликса Фенеона – автора трёхстрочных документальных криминальных новелл, публиковавшего свои минишедевры во французской прессе начала прошлого века. Циничные, буквенно безупречные: «В провинции Куланж-ла-Винос судья, прочитав книгу Самюэля Смайлса («Познай себя»), настолько разочаровался в себе, что утопился. Вот бы эту замечательную книгу прочитать всем представителям этой профессии!». Или «Фелиси де Донкер, промышляющая абортами, умело сдерживает уровень рождаемости в Брабане». Но. Барнс находит и другое, «патриотическое» объяснение французскому лидерству в литературе. Англия была занята другим – созданием великой империи. Что у французов не получилось. Поэтому тот же Киплинг есть писатель и «солдат империи» (привет Проханову) одновременно. Кстати, отправивший единственного сына, в мясорубку первой мировой, в которой он и сгинул. Чем Барнс явно, без шутовства, гордится. Вот вам и посмодернистские выкрутасы. Маска гуманиста сброшена и явлен волчий оскал махрового империализма.
Итожим. Интересные тексты, разбавленные сыроватыми вкраплениями. Хорошее «французское» ядро, недурные иронические зарисовки из жизни странствующего «среднего» английского писателя, сильное заключительное эссе о смерти и скорби.