2

Книга имеет сложную структуру – основной массив текста составляют воспоминаний людей, переживших ужас фашистской оккупации и заключения в концлагере. Материал сгруппирован по географическому или тематическому признаку (Украина, Белоруссия, Лагеря уничтожения и др.) и дополнен очерками членов авторского коллектива (например «Треблинка» Василия Гроссмана) и документами, в том числе – показаниями взятых в плен немцев.

В эмоциональном плане это очень тяжелая книга. Перед нами проходят десятки страшных историй – чудом оставшиеся в живых, рассказывают о тех, кого среди живых уже нет. И снова и снова и снова:

Когда всюду горело и начала гореть также синагога, варвары немцы хватали евреев — мужчин, женщин, детей и стариков и бросали их живьем в синагогу.
[рассказ десятилетней девочки из Белостока]

В памяти многих рижан сохранилась мученическая смерть 19-летней Лины Готшалк. Ее поймали на улице и привели на Елизаветинскую улицу в квартиру, где кутили пьяные немецкие офицеры. Гитлеровцы затеяли дискуссию, каким способом умертвить свою жертву. Девушка хорошо знала немецкий язык и безмолвно слушала спор, в котором решалась ее участь. После длительного обсуждения немцы пришли к решению — превратить девушку в существо без костей. Ее завязали в мешок и стали методически бить по телу шомполами. Избиение длилось два часа. Девушка уже умерла, а кости ее все переламывались.
[рассказ капитана Ефима Гехтмана, очерк «Рига»]

Конечно, спокойно читать такое невозможно – книга несет мощный экспрессивный посыл, каждой страницей показывая, какие зверства устраивали немцы по отношению к мирному населению и пленным. Реакция читателя вполне предсказуема, и на эмоциональной составляющей хотелось бы остановиться чуть подробнее.

Знакомясь с опубликованными материалами, ни в коем случае не следует забывать хронологический период, когда «Черная книга» готовилась к печати: это 1943-1945 годы – вторая половина Великой отечественной войны. Не будет большой ошибкой сказать, что одно из главных устремлений составители книги – вызвать сильный эмоциональный всплеск у читателя, и «Пусть ярость благородная вскипает как волна*». А как проще всего вызвать это «вскипание»? Нужно добиться максимальной концентрации самых страшных и ужасных, леденящих кровь историй. Все для того, чтобы вызвать лютую ярость по отношению к захватчикам, чтобы обезумевшие от ярости читатели только и мечтали, чтобы взять винтовку, и «Гнилой фашистской нечисти // Загоним пулю в лоб». Вся периодическая печать, военная пропаганда, государственная идеология усиленно работали в этом направлении, зачастую искажая факты в необходимую сторону.

Думаем, нет особой необходимости напоминать, что даже если брать 1947 год – время, когда книга предполагалась к публикации – это еще шесть лет правления Сталина, и Берия тоже жив. Понятно, что в то время не могло выйти книги (или другой публикации), объективно освещающей реалии военного времени. Да и о какой объективности можно говорить, когда даже официальное число погибших на войне тогда было – 7 миллионов человек, почти в три раза меньше действительного количества*! Не будем забывать и про тотальную цензуру в литературе и периодической печати – так что стремление быть опубликованным, требовало многих ухищрений по обработки текста в соответствии с «генеральной линией партии».

Покажем это на конкретном примере, взяв для рассмотрения очерк Василия Гроссмана «Треблинка» (первоначально опубликован под названием «Треблинский ад» в конце 1944 года, в книге воспроизведен с сокращениями). Автор, сам побывавший в этом концлагере вскоре после его освобождения советскими войсками, описывает ситуацию, что говориться «из первых рук». Вот обреченных (до 20 000 ежедневно) привозят на железнодорожную станцию, вот они собираются перед вокзалом, пока еще все вместе и с вещами:

Что-то тревожное и страшное было в этой площади, вытоптанной миллионами человеческих ног.

Дальнейший их путь (и жизненный путь тоже) будет недолгим и закончится в расстрельной яме или в крематории – так все это описывает автор. Но давайте, хотя бы на мгновение, отбросим «ярость благородную» и попробуем посмотреть на это произведение беспристрастно.

Первое, что бросается в глаза – это любовь автора к большим числам. Пассаж про площадь «вытоптанную миллионом ног» он повторяет три раза – напоминая и напоминая это читателям. Добавим сюда «миллионы трупов», «миллионы закопанных человеческих тел», казнь «миллионов женщин и детей», «следы убийства миллионов людей» и «миллионы человеческих глаз», смотрящие из вагона. Понятно, что задача Василия Гроссмана была – поразить читателя масштабом уничтожения людей в Треблинке, вот почему он постоянно говорит по миллионы*. Миллионы – это множественное число, минимум два миллиона, однако истинные цифры говорят о другом. По данным зарубежных историков Рауля Хильберга и Люси Давидовича, в Треблинке было уничтожено 750 и 800 тысяч человек соответственно*. Вот так, «ради красного словца*», военный корреспондент Василий Гроссман в 2,5-3 раза увеличил число уничтоженных.

Со своей стороны отметим, что есть что-то циничное и некорректное в подобной арифметике, и 750 тысяч убитых – это тоже много. Согласны, и с удовольствием избежали сравнения этих величин, если бы автор приводил более-менее достоверные цифры, а не всеми силами пытался давить на эмоции аудитории своими «миллионами» со всех сторон:

Мать со сверхчеловеческим усилием пытается расширить место для своего дитяти — пусть его смертное дыхание будет хоть на одну миллионную облегчено последней материнской заботой. Девушка костенеющим языком спрашивает: «Но почему меня душат? Почему я не могу любить и иметь детей?» А голова кружится, удушье сжимает горло.

Обладая огромной силой, это существо внезапно выхватывало из толпы ребенка и либо, взмахнув им, как палицей, било его головой оземь, либо раздирало его пополам.

Можно ли читать такое спокойно*? Как отметили несколько сотрудниц нашего отдела, когда у нас шла работа по экспертизе текста «Черной книги», по ночам их преследовала если не бессонница, то кошмарные сны. Представьте, что ожидало бы читателей, если бы эта книга была опубликована в 40 годы, когда она попала бы в руки тех, кто сам пережил ужасы войны и потерял там своих родных и близких. По нашему мнению, именно чрезмерный эмоциональный накал и был одной из главных причин того, что книгу не стали публиковать. Незачем в первые послевоенные годы сыпать соль на раны.

Возвращаясь к очерку Гроссмана хочется отметить, что в числе персонала концлагеря, у него упоминаются только «эсэсовцы» и «вахманы», то есть всячески обходится тема украинских коллаборационистов на службе у немцев (а тем не менее, в Треблинке числилось около 30 эсэсовцев и 100 коллаборационистов). А ведь именно их и следует в первую очередь отнести к «насильникам, грабителям, мучителям людей*», но это шло вразрез с действующей идеологией того времени, и принципом достоверности снова пришлось пожертвовать*.

«Треблинку» Василия Гроссмана можно разбирать очень долго. Это замечательный пример военной пропаганды*, написанный с вполне определенной целью – вызвать бурный поток ненависти к немецким захватчикам. Критерий достоверности в этом случае не является чем-то важным и приоритетным, и им легко можно пожертвовать. Это касается и сомнительных способов умерщвления людей паром, откачиванием воздуха, или с помощью выхлопных газов от танкового двигателя*, что по мнению специалистов довольно сложно и не позволяет уничтожить такое количество людей. В целом же, тема наличия газовых камер в немецких концлагерях (а следовательно – и массового уничтожения людей в этих газовых камерах) является очень неоднозначной, дискуссионной и конфликтообразующей, поэтому в этот вопрос мы углубляться не будем – эта тема хорошо рассмотрена в работах ревизионистов (например, Юргена Графа или Дэвида Ирвинга), и при желании вы сами можете с ними ознакомиться. Там же разбирается невозможность уничтожения такого большого количества трупов («миллионы»), с помощью крематориев или сжигания на открытом воздухе за указанный временной интервал (13 месяцев).

Подобные тексты очень сложны для оценки (впрочем, это касается всех публикаций книги), так как тема Холокоста, и все, что с ней связано, является довольно неоднозначной, дискуссионной и порождающей конфликты*. Поэтому в данном экспертном заключении мы не будем концентрировать на этом внимание, отсылая всех к работам упомянутых выше исследователей.

Единственное, что хотелось бы отметить – сконцентрированность авторского коллектива на «еврейском» вопросе. То есть в «Черной книге» говорится не просто о зверствах немецких захватчиков, а о зверствах именно по отношению к евреям. С одной стороны это ясно показывает цели и намерение составителей (заложить один из первых камней в фундамент будущего здания Холокоста), с другой – существенно снижает объективность книги в целом. И, как вы знаете, именно выделение одной нации и послужило одной из причин того, что книга не была напечатана в 1947 году. Конечно, и в самой «Черной книге» тоже говорится, что уничтожались не только евреи:

Гитлеровцы не щадили ни русских, ни украинцев, ни белорусов, ни армян, ни грузин, ни татар, ни евреев, ни узбеков, ни казахов.

В июне 1941 года Гитлер дал этот приказ. Началась невиданная человечеством кровавая расправа над миллионами советских граждан и, в первую очередь, над евреями.

В нашем понимании, гораздо объективнее было бы издание, где не делался бы акцент на какую-то определенную нацию, а показывалось, какие потери в целом понесла наша страна в результате гитлеровского нашествия, какие неимоверные страдания и лишения пришлось испытать ее жителям – вне зависимости от национальности.

Задумайтесь – почему эта книга не выходила в нашей стране раньше? Только ли потому, что никто об не задумывался об ее издании, или все же по причине, что она была написана в другое время, с другой целью и для других людей*? Поэтому вывод нашей экспертной комиссии единодушен: учитывая то, что книга готовилась с явной идеологическо-воспитательной целью, а также имеет существенный уклон в сторону уничтожения только одной нации, публикация «Черной книги» издательством «Corpus» можно признать нецелесообразным. Мы можем рекомендовать выпустить книгу небольшим тиражом (100-200 экземпляров) одним из центров еврейской культуры – для изучения специалистами-историками, но никак не «для массового пользования».

----