3

Скоро год, как я окончила институт, а пара книг с тэгом инст всё ещё болтается в недочитанном. С этой историей я справилась не без труда - как с чтением, так и с написанием отзыва, в котором, как часто у меня, будет больше обо мне, чем о книге, а ещё будет много о содержании. Так что решайте сами, хотите ли читать дальше.

Не боитесь укола веретеном? Тогда проходите.

В институте мы читали фрагмент этой книги в оригинале и делали его анализ - каждый индивидуально, потом по-английски рассказывали. Фрагмент, в котором Дик приходит к окулисту и узнаёт, что из-за полученной на войне травмы головы он вскоре ослепнет, воспринимается очень трагически, особенно в контексте того, что Дик - художник. Выступая со своим анализом, в конце я не смогла сдержаться и расплакалась. Все сделали вид, что это у нас в порядке вещей, а я решила прочесть книгу целиком.

Плакала я из-за своего собственного зрения. Оно стало портиться ещё в начальной школе и особенно сильно пострадало в период так называемого полового созревания. В детстве я из-за этого не очень переживала, так как не могла осознать серьёзность проблемы, а необходимость надевать очки, чтобы увидеть написанное на доске, меня не напрягала. Годам к 17 падение зрения притормозилось, а поскольку врач в течение многих лет говорила мне, что близорукость не лечится, и наша задача - остановить процесс, я успокоилась. Но на 1м курсе первого студенчества я попала на диспансеризацию, где окулист спросила меня, не предлагали ли мне сделать операцию. Вопрос меня сильно удивил, я сказала, что нет, не предлагали, да и вообще, операция на глазах - опасное дело, вдруг я ослепну. И окулист ответила - а вы и так ослепнете.

Это было 20 лет назад. Многое я до сих пор могу делать и с "невооружённым глазом" - готовить еду, красить ногти или читать, поднеся книгу поближе к глазам. Могу идти по городу или ехать в метро знакомым маршрутом. Для остального, конечно, нужны очки или линзы - в зависимости от настроения. Как вы понимаете, всё это далеко от слова "ослепнуть". Надеюсь, у той тётушки-окулиста тоже всё в порядке. Дай ей Бог здоровья, суке.

Что же касается, собственно, книги... Тут меня ждало разочарование. Оговорюсь - я читала по-русски. И тем не менее. Дик, хоть и вызывает сострадание из-за постигшего его несчастья, в остальном оставил меня равнодушной. Никаких особенных доблестей за ним не замечено, ну если только тот факт, что он верил в свой талант и развивал его. Военные корреспонденты, с которыми он подружился в Африке, представляются мне детсадовской группой инфантилов, которым до лампочки, где и за что идёт война, главное - попасть туда и писать репортажи в свои газетки. Видимо, в мирной лондонской жизни им нечем себя занять. Между тем Киплинг уделяет очень много внимания разговорам этих людей и даже вырисовывает пару эпизодов, в которых они поют военные и морские песни - ведь в Африку, на войну надо плыть морем. Поют, ностальгируют... Сквозь это мне было сложнее всего продраться. Какие-то пустые разговоры. Дик ведёт себя как норовистая лошадка, склоняющая голову только перед Мейзи. А Мейзи! Какая-то бледная моль, и встретив её после 10 лет разлуки, Дик плавится, как пластилин на солнце. Танцует вокруг неё бесконтактный полонез, надеясь, что она его полюбит. А ей срать, простите меня. На всё вообще, кроме своих художеств. За ними она не только Дика не видит (мне меньше всего хотелось бы обвинить Мейзи в том, что она не смогла полюбить Дика), нет - вообще ничего и никого. Бесталанная, но одержимая типа работой. Авторы других рецензий обвиняют Мейзи во всех грехах, а мне кажется, ничего удивительного в том, что она не захотела ухаживать за Диком, когда он ослеп, нет. Он и здоровый ей был не нужен. Показательно отношение друзей Дика к женщинам. Когда они замечают, что с Диком что-то происходит, и предполагают, что в этом замешана женщина, они подбивают его ехать на войну, чтобы забыть обо всём. Однако, когда Дик слепнет, они тут же решают ехать за Мейзи и привезти её: мол, ухаживать за Диком - её моральный долг. Точно так же и Дик, будучи ещё зрячим и полным сил, ведёт себя по отношению к Торпенхау, в которого влюбилась его натурщица - почти насильно уговаривает уехать, тогда как одинокий Торп практически поддаётся на её уговоры. Напрашивается вывод: у Киплинга с женщинами не всё было гладко. Плюс к этому, вероятно, в обществе того времени отношение к женщинам было иное, нежели сейчас.

Больше, пожалуй, добавить нечего. О том, что слепота ужасна, и не всякая любовь взаимна, и не каждый человек готов пожертвовать собой ради другого, я как-то и раньше знала.