5

В древней Ирландии жил один поэт, который умел предсказывать будущее. Король решил его обмануть и привёл к нему своего молодого слугу:
- Скажи, провидец, как умрёт этот человек?
- Сгорит на пожаре, - ответил пророк.
Тогда король, а он был не промах, переодел слугу в одежду воина и снова привёл его к поэту:
- А как умрёт этот человек?
- Утонет, - ответил пророк.
Король переодел слугу в женское платье и снова обратился с вопросом:
- Как умрёт этот человек?
- От удара по голове.
Король раскрыл свой обман и вдоволь насмеялся над горе-провидцем. Через несколько месяцев в королевском доме [у ирландцев не строили дворцов] случился пожар. Все мечутся, паника-паника, слуга этот возьми и спрячься со страху в пивную бочку. Потом высунулся - любопытно же - и немедленно получил свалившейся балкой по голове. Упал обратно в бочку, захлебнулся пивом да так и сгорел. Тут королю и охренеть пришлось. Концепция тройной смерти так впечатляла кельтов, что воспроизводилась во время жертвоприношений.

Профессор Дамблдор, кстати, то же самое.

Но Дамблдора в сторону, тема тройной гибели - или убийства, или суицида, или и того, и другого, и третьего вместе - трёх мужчин аргентинская писательница подаёт в строго реалистических декорациях. И сколько бы я ни перечитывала, этот внешне непритязательный детектив каждый раз, как одарённый собственным разумом конструктор, собирается во что-то новое, едва предсказуемое.

Сегодня это будет дневник агентши по недвижимости, подбирающей богатеньких жильцов в фешенебельные городки.

Завтра почему-то получится любовная история двух женщин - брошенной жёнушки очередного нувориша и её домработницы, разбирающейся в вуду.

Послезавтра - роман воспитания наизнанку. Иллюстрация: детский рисунок, изображающий голого толстяка, который насилует собаку.

А можно прочесть роман Пиньейро как некую аналитическую статью о классообразовании и стратификации в современной Аргентине, с примерами, схемами и таблицами. Иллюстрация: всё та же.

А можно представить его как дневник включённого наблюдения индейской девочки из Тукумана, которая ещё помнит, что её зовут не модным и стильным итальянским именем Ромина, а грубо и простонародно - Рамона. Которая ещё помнит свою настоящую мать.

А можно пересказать его как историю жертвоприношения.

А можно и не.