4

Бывает, я просто выживаю.
Но иногда я стою на крыше своего бытия, раскинув руки, и выпрашиваю еще, большего.
Это когда во мне возникают истории.
Они все время находят меня.
Истории, состоящие из подпёсков и бойцов. Из голода, из стремления, из попыток достойно жить.

Начну с того, что поставить Зусаку, автору романов "Я-посланник" и особенно (!) "Книжный вор" ниже пяти звёздочек рука не поднимается. Однако же...
Моё затруднение с оценкой обусловлено очень неоднородным, противоречивым впечатлением, оставленным книгой. Есть в ней просто замечательные моменты, которые хочется утащить в цитаты (что я и делала), но есть и, на мой взгляд, некоторая недожатость, когда автор идёт по верхам, не слишком-то углубляясь в суть. Вполне допускаю, что сделано это специально: простор для читательского воображения, домысливания и сопоставления с собственной юностью - хороший ход.

Для меня стало открытием, что данная книга - писательский дебют Зусака. Оказывается, первая часть трилогии задумалась и начала создаваться, когда автор ещё находился в подростковом возрасте: в 16 лет. Надо сказать, это чувствуется и многое объясняет.
Да и рассказывает книга о том, что волновало тогда автора, что было ему близко и знакомо: мир подростков, их радости, горести, безответные вопросы и ответы, не способные удовлетворить неиссякаемую жажду познать жизнь.
Ведётся повествование искренне и без затей. К слову сказать, в отличающейся от первых двух книг третьей части ("Когда псы плачут"), написанной в уже более поздний период и более... умелой, опытной рукой, всё так же присутствует отменная доля искренности и простоты. Что, конечно же, подкупает)

Говоря о Зусаке, в первую очередь, хочется коснуться его уже ставшего фирменным стиля. Ох уж эти мелко нашинкованные фразы! Этот особенный авторский метроритм! Эти рванные слова, которые удивительным образом гармонизируют текст! Впечатление, что их, словно круглые гладкое камушки, перебирают в руках, рассматривают, подбрасывают вверх, умело жонглируют ими...

Итак, перед нами простая многодетная семья. Что называется, "без божеств" и на первый, очень неверный взгляд, без каких-либо родственных уз. Главный герой, Кэмерон, от чьего имени ведётся повествование, самый младший, четвёртый ребёнок. Он - тонко чувствующий, рефлексирующий мальчик со звучной фамилией Волф, на многое намекающей, на многое обязывающей.

В первой, самой короткой (словно для затравки, смахивающей на введение) части романа Кэму всего пятнадцать лет, он и жизнь только-только начали принюхиваться друг к другу. Мы незримо присутствуем при знакомстве героя с самим собой, со своей сущностью.
Надо заметить, в книге очень много неуловимого нечто. Того, что не всегда можно оформить в слова, и довольно сложно передать. По счастью, как мне показалось, Зусаку удалось не расплескать, донести до читателя все полутона постепенного взросления героя, осторожно и опасливо пытающегося нащупать путь, постичь смысл своей нынешней и будущей жизни. Зафиксировать не события - ощущения.
Иногда они с перебором, но ведь речь о подростке.
Страх, одиночество, оценка собственных сил, томление по любви, мнимая, а потом и настоящая первая влюблённость...

Но самое главное, неутомимо терзающий Кэма, впившейся в него острыми клыками голод - словно гордый и неприручаемый волк, засевший глубоко внутри.
Это - неравнодушие. Стремление. Пробуждение и побуждение к жизни. Самопознание и изматывающие бегом по кругу мысли: кто я такой? Каков я? Чего я стОю и на чём стоЮ?

К сожалению, у старшего брата Стива, самого удачливого в финансовом смысле члена семьи, в которой все друг за друга кулачком, - этот "голод", эта "жажда" отсутствуют напрочь. Недаром он видится Кэму мёртвым псом. Его глаза не заполняет блеск, да и сам Стив это подспудно понимает. Очень показателен эпизод, когда он заново "знакомит" свою девушку с Кэмероном, тем самым давая ей понять, что статус " мой нелепый младший брат" навсегда остался для того в прошлом.

А вообще же, семья Волф при всех её недостатках или лучше, недоразумениях, у Кэма замечательная. Недаром Октавия, чувствует, что

В этом доме все устроено правильно.
Не идеально.
Правильно.

Поэтому братья не могут долго скрывать от родителей свои бои на ринге; оказываются рядом с отцом семейства на бирже труда и уводят его оттуда; сестра Сара "останавливает мгновения" с помощью фото, щёлкая родственников своим поляроидом и словно бы видя их насквозь"; Кэм называет мать про себя "миссис Волф", а не мама, выказывая ей таким образом своё уважение за тот пример, который она подаёт детям собственным образом жизни. Своим отношением к ней.

Как я уже говорила, в книге много недосказанности, которую читатель должен заполнить по собственному усмотрению и немало игры на контрастах, на несоответствиях: например, жестокость боя на ринге и тут же вечером прогулки братьев с соседским мохнатым шпицем Пушком. Искренняя, пусть и немного странная любовь к псу не озвучивается Кэмом и Рубом, они стесняются её и всячески отрицают, но она существует и живёт в них.

К безусловному плюсу, я бы отнесла структуру трилогии. Во всех трёх частях, в конце каждой главы курсивом идёт как бы подытоживание всего, что в ней происходило. Сон ли это Кэма, или разговор с братом Рубом перед сном при выключенном свете, когда тени ложатся на потолок, или написанные слова-мысли на вырванных из тетради листах - всё это даёт некое объяснение, понимание случившихся с героем событий.

По большому счёту, кульминацией романа, я бы назвала тот момент, когда Октавия просит Кэмерона рассказать о себе. И ему приходится говорить. Это сложно и почти невыполнимо. Кэм закрытый мальчик, он прячет себя самого в себе. Но в написанных им отрывках, откровениях "по поводу", которые он пишет на мятых листках бумаги и носит с собой в кармане - его оголённая душа. Октавия не хочет читать, она просит Кэма самому озвучить себя - вслух, не таясь и доверяя. И здесь, опять-таки, вечная речь о цене слов, что подтверждает и сама зарисовка "Мост", в конце двенадцатой главы.

В романе нет особых событий, нет крутых виражей и не подвластной тормозам скорости. Есть жизнь, где порой даже самое незначительное имеет свою ценность, есть молчание, есть прогулки, есть прохожие люди и есть мелочи, в которых тонут наши будни. Из которых они и состоят.

Так много мгновений нужно запомнить, и я иной раз думаю, может быть, на самом деле мы вовсе не люди. Может, мгновения – это и есть то, что мы есть.
Мгновения слабости и силы.
Мгновения спасения, мгновения всего на свете.

В целом мне понравилась книга, и, если честно, то я до сих пор терзаюсь сомнениями: добавить ли полбалла к 4, потому что это - Зусак, и всем известен его потенциал. Или снять полбалла с 5, потому что это - Зусак, и всем известен его потенциал:))

Почему я поставила такую оценку, какая есть? Очень не хочется о минусах, но правды ради, видимо, придётся) Считайте, что это сугубо моё ИМХО, но мне показался наигранным финал. Он - один из кадров, на котором внезапно решили остановить крутящуюся плёнку. Я допускаю, что сильная, яркая и эмоциональная концовка вовсе не обязательна для этого романа.
Нет, претензии в другом.
Что поделать, если я не поверила в само происходящее? Ну не мог, по моему мнению, Кэм (а вы помните, что он рефлексирующий парень) не терзаться тем, что он ушёл и оставил Руба одного на встрече с ревнивым соперником.
Уйти он мог, мы не застрахованы от ошибок:

– Ты не идешь? – спросил я, обернувшись.
Он покачал головой.
– Сегодня нет.
Я сделал несколько шагов в его сторону.
– Мне остаться?
Он покачал головой и махнул мне рукой.
– Не переживай, Кэм. Ты и так долго тут торчал.
Я повернулся, и, надо признаться, отвалил не без радости. Конечно, где-то мне было совестно, но для меня игра закончилась. В конце проулка, сворачивая за угол, я еще раз обернулся глянуть на брата. Его силуэт замер, привалившись к ограде, все так же в ожидании. Одну ногу он поджал, упершись подошвой в сетку, и я даже разглядел, как его дыхание одевается паром в последнем ночном воздухе зимы. Я чуть было не махнул на прощанье, но удержался, развернулся и пошел.

Но не мучаться этим после того, как Руба избили до бессознательного состояния?! Герой несёт брата домой на руках - это "большое дело", как внушает ему Стив. Спору нет. Кэм очень сильно переживает ЗА НЕГО, но не О СВОЁМ УХОДЕ.
В этом я не вижу Кэма, для меня он потерян автором. И когда Руб говорит брату: "Прости меня", он не слышит в ответ того же.
Наверное, я чересчур строга или не сумела до конца понять отношения братьев, но характер Кэма слишком чётко обрисован Зусаком, чтобы можно было ожидать от него подобного)
Может быть, списать это на то, что Кэм вырос, повзрослел? Вряд ли его рост в этом...

И вот ещё что. Переводчик ли так отнёсся к своей работе, но в книге много повторов о "распоротом", "рассечённом") Распоротые минуты, распоротый беспокойством герой, рассечённый голос и др.
Мелочи, конечно, но от Зусака так хочется привычного идеала)