4

C одной стороны, этот сборник полумистических рассказов (внимательно посмотрел на титульный лист и прочёл, что это повести — ну, значит так тому и быть) повестей меня порадовал — прежде всего тем, что читать было не скучно. Основную долю нескучности при этом составляли не только сказочно-мистические и притчевые вкрапления, допущения и интриги, но и в некоторых повестях просто красивости описательно-словесные и интересности сюжетные (например, финская часть повести "Саламандра"), а также некоторые событийные повороты и изгибы.

С другой стороны, — с точки восприятия читателя сегодняшнего, — книга наполнена нравоучениями и назиданиями — как напрямую сформулированными, так и встроено-спрятанными в сюжет и в диалоги героев и хитро оттуда поглядывающими. Что ни повесть, то новый повод почитать мораль и потыкать читателя мор... ой! лицом в некое порицаемое свойство человеческой натуры, влекущее за собой самые разные гадкие последствия и неприятности хоть на личном фронте, хоть для общественного блага. При этом Одоевский частенько стремится это тщательно рассматриваемое и со всем литературно-назидательным рвением поворачиваемое как на вертеле негативное свойство довести до нужной степени готовности, т.е. порой сгустить и сконцентрировать до состояния перенасыщенного раствора, довести до абсурдной степени выраженности, отчего порой получаются передержки и переконтрасты, как на передержанной фотографии. А ведь давно известно, что если слишком сильно давить на что-то, то сопротивление со стороны давимого будет только возрастать...

Тем не менее, вполне допускаю, что при чтении в соответствующем возрасте книга может вызвать и определённого рода инсайты-озарения у более юных читателей. А если брать шире, то, в принципе, литературное знакомство с Владимиром Одоевским как с представителем могучей кучки российско-русских писателей-классиков может составить честь любому другому знакомству.