5

Анна Керн "Воспоминания о Пушкине". Ну, я не знаю... может, это чисто такой сборник подобрали... может, где-то что-то есть много, а мне попалось вот это... )) Но собственно "о Пушкине" тут всего ничего, пара страниц. Если основываться на этом сборнике, то можно вообще утверждать, что Пушкина Анна Керн едва заметила в своей жизни. И то только в плане - вот этот еще был в меня без ума влюблен. ))) Гораздо более объемная и теплая заметка озаглавлена "Воспоминания о Дельвиге, Пушкине и Глинке", хотя и там об указанных лицах говорится не так, чтобы чрезмерно, а в основном рассказывается о приятное поездке приятной компании на водопад. ))
А центральное место в сборнике занимает нечто среднее между дневником и сборником писем... Юная дева по требованию своего супруга приезжает к нему в гарнизон, где и проживает два месяца, и все это время пишет дневник/письма своей родственнице, которые потом так и отсылает. И это действительно - документ... ))) Я наслаждалась каждой строчкой. Какой срез эпохи под микроскопом... ))) Вот уж действительно, нарочно не придумаешь - такое не сподобился изобразить в русской литературе никто, включая Пушкина. )))
Да простят меня мужчины и литературоведы... бормочущие двести лет про "гений чистой красоты"... ))) Но лично я на протяжении ста сорока страниц наблюдаю феерическую женщину - пустоголовую блондинку и первоклассную стерву в одном флаконе. ))) Под конец злосчастного дневника прониклась живым сочувствием к супругу девы и всем ее домочадцам и окружающим. Это же капец какой-то - за два месяца проживания в ненавистном гарнизоне дева, видимо, сумела устроить им ад на земле. )))
Начать нужно с того, что относительно себя любимой дева твердо знает - во-первых, она - красавица, во-вторых, у нее возвышенные и тонкие чувства. Это в нее вколочено намертво. Все остальное из этого следует. Дева читает тонны романов и ведет себя строго в соответствии с каноном. Она целыми днями заливается слезами (по крайней мере, в письмах), лежит в изнеможении, записывает десятки страниц в дневник/письма, заполняя их изящными описаниями своих слез и душевных страданий, а также переписанными цитатами из прочитанных романов на тему "любовь - это сон упоительный", сопровождая это все своими примечаниями "боже, как это проницательно и верно!" И не забывает в конце упомянуть, что "прощай, ангел мой, не могу больше писать от изнеможения, перо падает из руки"... Она имеет предмет воздыхания - ну, так ведь положено уважающей себя деве с тонкими чувствами - какой-то юный и хорошенький офицер (старый муж, конечно, не идет с ним ни в какое сравнение), о котором тоже переписывает десятки страниц. Предмет воздыхания в дневнике именуется "Шиповником" - это очень тонко и возвышенно, и согласуется с какими-то там Атласами цветов... Правда, через какое-то время дева приходит к выводу, что шиповник - это не достаточно изысканно, и решает в дальнейшем именовать свой предмет "Иммортелем". Это так необычно звучит! А какого-то злосчастного офицера из полка, который каким-то боком оказался знаком с предметом, и поэтому назначен на роль связного по переписке, она решает именовать "Желтой настурцией". Адски смешно. )))
Она целыми днями изводит домашних своим лежанием в изнеможении и бесконечным нытьем. А когда доведенные муж с домочадцами решают, что фиг с ней, пусть лежит в изнеможении и заливается слезами, и садятся обедать-ужинать без нее - следуют жалобы, что ее даже не ждали к столу, и даже не извинились за это! хамы. Она демонстрирует презрение ко всем окружающим, которые, уж конечно, низменные натуры, не знающие истинного благородства - в связи с чем отказывается посещать всякие светские гарнизонные мероприятия, балы и приемы - она в трауре по своей жизни. Муж требует, чтобы она поехала на бал, потому что будут все - нет, она лучше умрет, потому что ей немыслима сама идея изображать фальшивое веселье, когда ее душа так страдает. Однако, когда встреченные мимоходом знакомые с заботой интересуются, почему она не будет на балу, это не мешает ей скромно сообщить, что она вынуждена выполнять свои брачные обеты и волю супруга... в связи с чем несчастного мужа подвергают общественному осуждению за жестокое обращение с таким юным и прелестным существом...
Феерия, как есть феерия. )))

"Просто из сострадания к мужскому полу я решила как можно реже показываться на людях, чтобы избавить его от страданий несчастной любви."
***
"Я сейчас взглянула в зеркало, и мне показалось чем-то оскорбительным, что я так красива, так хороша собой."
***
"В газетах пишут, будто в Париже собралось 20 тысяч человек и все кричали: "Да здравствует Наполеон!" - и хотели прогнать короля. Говорят, будто от этого может случиться война. Как бы хорошо!"
***
"Еще должна вам сообщить, что П.Керн //племянник мужа// собирается остаться у нас довольно надолго, со мною он более ласков, чем следовало бы, и гораздо более, чем мне бы того хотелось. Он все целует мне ручки, бросает на меня нежные взгляды, сравнивает то с солнцем, то с мадонной и говорит множество всяких глупостей, которых я не выношу. Все неискреннее мне противно, а он не может быть искренним, потому что я его не люблю."
***
"Пришел дорогой племянничек и стал меня утешать на свой лад - говорит, что не из чего мне огорчаться, раз мой муж и ребенок в добром здравии. Мне немалого труда стоило объяснить ему, что сострадать чувствительному сердцу может лишь тот, кто сам способен чувствовать!"
***
//приписка злосчастного племянника к очередному письму Керн// "Сделайте милость, посылайте нам почаще такие праздники. Вы не поверите, как скоро от Вас получат письма, то здесь пляшут и скачут, а без этого мы должны все плакать."
***
"Вот уже несколько дней, как он обращается со мной грубо, словно с горничной: курит себе трубку с утра до вечера, обнимается со своим племянничком, а со мной разговаривает с высоты своего величия. "
***
"Они там сейчас ужинают, а я вот уже целый день как ничего не ела. Но я не голодна - слезами насытилась. Представьте себе, этот дорогой племянничек говорит, что-де дядюшка его до женитьбы был прекрасным человеком, и что мне следовало бы о нем заботиться, ведь он-то все время заботится обо мне. Я спросила, что же он такого для меня делает, так племянник со свойственной ему глупостью ответил, что он-де покупает мне всякие вещи, а я их всем раздариваю. На это я ему сказала, что он сам не знает, о чем говорит, что не в этом состоит забота, и просила его не говорить больше о том, чего он не понимает. Слыханное ли дело - мужу подсчитывать, какие вещи он купил жене! Эти люди никакого понятия не имеют о благородных поступках, о деликатности. В самом деле, невозможно долее это терпеть."