5

Моё долгожданное знакомство с Улицкой началось именно с "Шурика" и, вне всяких сомнений, им не ограничится. На роман у меня ушло рекордно небольшое количество времени, которое противоречило пяти сотням страниц и общей проблематике, взваленной на мои плечи. Переваривалось, однако, всё удачно и скоро: когда глубокими ночами сил читать уже не было, сон всё же уступал место размышлениям, под которые я и засыпала.

Отдельный привет передаю каждому герою, с которым писательница меня сводила на страницах своей добросовестной книги: они не были гипертрофированными или надуманными – они были такими, как и мы с вами. С личными проблемами, встречающимися не только в их жизнях, но и в наших. С непутёвыми решениями, которые мы, обычные люди, сами зачастую принимаем. Всё было очень честно и, как ни грустно, жизненно. С другой стороны – нигде я, к собственному облегчению, не нашла чернухи и безвыходности, с которыми принято мешать грузные человеческие реалии. И я добродушно каждую главу восхищалась тем, как Улицкая говорит о шероховатостях судьбы, не опускаясь до разговоров об отвратительном и невыносимом беспросветном горе или смертной скуке пересказа обыденных моментов в жизнях героев. Я вообще за честность, и то, как в "Искренне вашем Шурике" она облицована, мне очень и очень приятно.

Мои отношения с главным героем претерпевали несколько поворотных моментов. Долгое время я, мельком пробежавшись по рецензиям, не понимала: откуда к такому правильному молодому человеку у людей столько нетерпения? На первых порах – кстати, достаточно долго – Шурик мне был очень и очень симпатичен. Потом он вызывал во мне такое чувство отторжения, будто я ем солёный огурец и запиваю его молоком недельной давности. А в конце, в конце появилось то, что уже навсегда закрепилось у меня за ним: чувство жалости. То чувство, которое он сам так часто испытывал в своей жизни.

"Искренне ваш Шурик" даёт возможность не только испытать гамму эмоций и найти ответы на так или иначе поставленные вопросы, но и хорошенько подумать, как бы мы сами могли поступить в той или иной описанной ситуации, а учиться на чужих, персонажно-книжных ошибках – это и вовсе немыслимый плюс литературы, демонстрирующий авторский талант и личную заинтересованность Улицкой в том, что из себя представляет её читатель. Хотя читатель, к слову, в этом случае всё же должен быть женщиной, "Шурик" – это такое немыслимое домоводство, дамская энциклопедия нашей же с вами жизни.