“Русский крест”, на мой взгляд - эталонный образец жанра полифонического романа. Я имею в виду произведение, обладающее чертами сразу нескольких литературных жанров. Если говорить конкретно о произведении Лапина, то в нем историческая хроника перемежается с мелодраматическими сюжетными линиями, а автобиографичность, имеющая место быть, выходит за границы личного и приобретает архетипичность. Иными словами, в Александре Дубравине, в котором, несомненно, присутствует и “Я” самого автора, я разглядел собирательный образ человека, на плечах которого, по сути, держится и всегда держалась русская земля - этот тот самый герой есенинского типа, лишенный английской чопорности и немецкой практичности, но зато наделенный истинно русской широтой души, чистотой помыслов и надежд. Верой в то самое светлое будущее, к которому все мы идем, но никак не можем дойти. Но в том не вина героя - он лишь проводник, медиум своего поколения, его духовный рупор. Светлыми глазами смотрит он на мир и “пробует его на вкус”, стараясь изменить к лучшему - но это непростая задача, и обратить жернова времени вспять или хотя бы приостановить совсем не просто.

И отсюда - динамичный сюжет, богатый на события. Декорации меняются вокруг Дубравина с поразительной частотой, рисуя перед читателем достоверный и красочный образ советской, а затем и постсоветской повседневности. А Александр Дубравин, что в “Утерянном рае”, что “Волчьих песнях” - все тот же мальчишка с горящим взором, энтузиаст от природы, который ради своих светлых целей не остановится ни перед чем. Люди такого типа мне всегда импонировали - можно сказать, именно интерес к судьбе Дубравина был для меня главным стимулом, заставляющим проглатывать одну книгу за другой. Мне хотелось следить за его развитием, переживать и радоваться вместе с ним, разделять его мечты и планы - возможно, потому что я сам в чем-то на него похож, и всегда жил с расчетом на будущее, великими надеждами и грандиозными планами. И, кто знает, может быть когда-нибудь им все же суждено будет сбыться…