5

– В двадцатых годах были одни космические корабли, – говорил он, тыча вилкой вверх, – в тридцатых – другие, в пятидесятых – вообще третьи, и так далее.
– Какие еще в двадцатых годах космические корабли? – вяло спросил я.
Митёк на секунду задумался.
– У Алексея Толстого были такие большие металлические яйца, в которых через крохотные промежутки времени происходили взрывы, дававшие энергию для движения, – сказал он. – Это основной принцип. Ну а вариантов может быть много.
В. Пелевин, «Омон Ра», 1992

Человек любит тайны. Еще недавно Земля была такой обширной, неизведанной, нехоженой. Каких-то 150 лет назад еще почти ничего не было известно о внутренних районах Африки, Китай был закупорен для иностранцев, а Латинская Америка, хоть и пестрела новыми республиками, также оставляла простор для деятельности. Авантюристам и писателям было где развернуться. Конан Дойль запихал свой "Затерянный мир" на Амазонку, Хаггард свои "Копи..." в Южную Африку.

Но прогресс неумолимо сжимал мир, опоясывая его трансокеанскими пароходными линиями и стальными рельсами железных дорог, и ко второму десятилетию XX века Алексею Николаевичу Толстому пришлось прятать свои тайны от читателя уже на Марсе.

Получилось это у него великолепно. Классический до оскомины сюжет – путешествие джентльмена со слугой – неуловимо изменен революционными событиями в России, и вот перед нами Гусев, со всеми чертами какого-нибудь Планше, Паспарту или Сэммиума Скромби, однако в грош не ставящий своего капитана космического корабля, действующий самостоятельно и в духе XX века. Продолжающий и на Марсе учреждать республики и ниспровергать власть, желая присоединить к РСФСР целую планету («Это не то, что губернию, какую-нибудь, оттяпать у Польши»). Такой вот красный конквистадор в суконном шлеме.

Каюсь, читал в детстве приключения Джона Картера на Марсе. Марс Толстого интереснее, тоньше, эмоциональнее. Весь этот смутный мистицизм, какой-то даже оккультизм так живо дает представление о двадцатых, с их послевоенным синдромом, изменившимися рамками возможного, что любо-дорого посмотреть. Ну и подзаголовок «Аэлиты» - «Закат Марса» - говорит сам за себя. Здравствуй, Шпенглер ! Вот он, старый, дряхлый мир, вступивший в эпоху упадка, который будет сметен молодой русской кровью, людьми, смотрящими на других с непонятным превосходством. Так и просится строка из «Скифов» Блока. В который раз убеждаюсь, что книги – удивительные памятники (порой и кладбища) идей.

Кстати, Толстой одной брошенной мимоходом фразой о древних гигантских городах на Нигере открыл для меня культуру йоруба с ее потрясающими бронзовыми головами. Алексей Николаевич явно был знаком с работами Лео Фробениуса.

ИДМ выпустило «Аэлиту» с иллюстрациями Игоря Олейникова. Как прекрасен Марс его глазами! И как он мастерски работает с пространством! Судя по интервью, найденному в сети, Олейников давно хотел проиллюстрировать эту книгу и делал рисунки в стол. Здорово, что книга все же вышла!