4

Гимн деревне, хроники деревни и реквием по ней же…

В том то и разница между хорошим и плохим писателями. Хороший писатель убеждает читателей своим творчеством, а плохой старается удовлетворить заказ на то, что нужно. (Илан Ставанс)

Считается, что начинать надо сначала, но ведь даже сами книги иногда пишут с конца, так что этот отзыв позволю себе начать именно с конца. В нем – суть, смысл и кратчайшее содержание книги, которую можно совершенно смело назвать «Левиафаном» в прозе. Только страшнее, потому что «Левиафан» - штука выдуманная, нагнетание атмосферы в нем поддерживается искусственными допущениями, а «Зона затопления» - реальность, почти документальная, лишь талантом автора превращенная в полновесную литературу. Мало того, в первом и носители всеобъемлющего зла выдуманы и даже надуманны, а во второй имеют конкретные имена и фамилии: во всем виноватый Чубайс, Путин, Дерипаска… И жрет здесь многоликое чудовище не фальшивых алкоголиков, а силу и соль земли сибирской – коренных жителей таежных деревень. Деревень, к слову, тоже совершенно реальных; кто не верит – погуглите, например, «Таежный Кежемского района». Или «охотник Брюханов, сибирская язва». Или вообще зайдите на сайт «Плотина.Нет!», раздел «Богучанская ГЭС», там чтение будет куда жестче и страшнее книги, да и книжных героев вы там найдете без труда. Потому и не жду я бурных дебатов после того, как у книги наберется много читателей, здесь практически не о чем спорить: факты достоверны, интерпретировать нечего, аллюзии прозрачны.

Дальше...

Депрессивная, как пишут? А какой вам видится книга, что начинается подробным описанием сборов умершего человека в последнюю его дорогу, и кладбищем, где не дано ему упокоиться? Начинается кладбищем и заканчивается кладбищем, другим, но на котором тоже нет покоя ни умершим, ни их оставшимся близким. Много кладбищ? Так вся книга о том, как будущие невольные горожане хоронят свою такую родную, такую обжитую, такую основательную 350-летнюю деревню. О том, как судьбы изломаны, как история поколений и традиций оборвана, словно вдруг ставшая прямой линия на медицинском осциллографе… О том, что цивилизация, как Молох, требует человеческих жертв. Но разве честность – зло? Разве боль следует прятать, дабы не нарушить чьи-то нежные чувства? Разве не надо показать правду в глаза тем, чей ход мыслей примерно таков:

Ее, уроженку почти миллионника, выезжавшую за его пределы редко и недалеко, всегда удивляло, что люди могут, а главное, хотят жить в глухих деревнях, в избушках, где, если не потопить зимой печку, через несколько часов вода в ведре превратится в лед.
Зачем эта добровольная ежедневная борьба за существование? Конечно, двести лет назад это было в порядке вещей. Но ведь человечество давно научилось быстро строить высотные здания, проводить водопровод, централизованное отопление, оно прорыло сотни километров туннелей для метро, придумало, как на крошечном участке развести потоки автомобилей; цивилизованному обществу не нужны теперь бесконечные гектары земли, чтобы вырастить необходимое количество пшеницы, картошки, огурцов; каждой семье не нужна теперь своя корова, свои свиньи, куры, овцы.
Человечество стремится к оптимизации, экономии, а вот эти деревушки с сотней-другой упорных жителей тормозят прогресс. Ведь они не просто живут отдельно от большого мира, но и требуют, чтобы им привозили в магазин городские товары, был у них врач, клуб с киносеансами, школа, детский сад, рабочие места, которые по сути-то государству не нужны, убыточны.
Сколько ущербных детей растет в глухомани без музеев, театров, спортивных школ; сколько гибнет талантов, сколько истлевает идей, сил, стремлений, запертых в медвежьих углах страны. Об этом написаны горы книг еще в девятнадцатом веке, но мало что изменилось. До сих пор Россия – сплошные медвежьи углы.

Не буду лукавить, в этой цитате немало и от моих мыслей, значит, и мне тоже была эта книга адресована. Я – услышала. И теперь мне больно. И некомфортно. Не это ли задача настоящей литературы – из зоны комфорта тянуть читательские души?..

Да, еще пишут, что книга эта - «экскурсия по социальному дну», что Сенчин «опять хоронит спивающуюся русскую деревню и ее обитателей». Не буду даже начинать с этим умничаньем спорить, я просто не уверена, что сей, с позволения сказать, критик вообще читал «Зону затопления», хотя бы одну ее главу. Нет, я не увидела в авторе певца с горящим сердцем, скорее - борца с «режимом», привычно для борцов перегибающего палку: мне дики сравнения сжигания деревень фашистами и сжигания деревень перед затоплением. Мне – дики, но жгли и топили не мою деревню, может быть, поэтому и дики…

P.S. И не спрашивайте про параллели с Распутиным: они, безусловно, есть, как есть и посвящение ему, и упоминание его в книге. Просто я полностью согласна со всеми, кто говорит, что сто книг о войне – это сто книг о войне, а не девяносто девять подражаний первой из них.

P.P.S. Фотографии с похорон реальной сибирской деревни, найденные на сайтах сожженных и затопленных земель.