3

Очень-очень средне. После геноцида населения и погрома культуры в России, накрытой «Советским Союзом», с оригинальной мыслью были большие проблемы. Диссиденты философствовали «из-под глыб», а лучшие места в университетах, институах и т.д. захватывались народцем пробивным и жорким. Иногда попадались и неплохие авторы, но они были в явном меньшинстве.
Вот, к примеру, ПИАМА Г-ко не является сколько-нибудь оригинальным специалистом (не говоря уже о «мыслителе»). В советские годы некоторые ее тексты шли на «ура» из-за крайней скудости интеллектуального рынка. Тогда у образованцев было острое желание подрыть «железный замысел» и сбежать из-за него, хоть куда – хоть в античность, в другие периоды. (Не всем же удавалось прямо в Америку). Те, кто писал про прошлое что-нибудь систематическое и не очень идеологизированное, казались супер-эрудитами. Но все познается в сравнении. Материал прошлых эпох не был для советских «своим», они его просто плохо понимали, хоть и выпендривались всячески перед еще большими невеждами. Но вот у нас еще в «застое» чудом перевели «Идею истории» И то, над чем Пиама пыхтит на протяжении всей книги, двумя предложениями объясняет Р. Дж. Коллингвуд: «Наша же философская традиция, представляя собой непрерывную линию, восходит к Греции шестого столетия до н.э., а в то время особой задачей было создание оснований математики. Греческая философия поэтому поместила математику в центр своих построений, и когда она разрабатывала проблему познания, то она имела в виду, прежде всего, математическое знание».
Кто ясно мыслит – ясно излагает. К совковым авторам это относится очень редко. Можно сказать, конечно, будто шифровались от цензуры-идеологии. Но скорее, сами все понимали весьма и весьма приблизительно…