3

А вот напишу сегодня про сказочку. Пока я проходила её с пятиклассниками, то заучила практически наизусть — разбуди меня посреди ночи, и я высыплю на обидчика целый ворох травушек-муравушек и других весёлых повторов речитативом. "Русский народный рэпчик", как сказали мне школьники.

Интересно в "Царевне-лягушке" то, что это не сказка, а настоящий литературный пазл, постмодернисты отдыхают. Даже в школе в разных учебных программах даются разные варианты сказки, а дальше пошло поехало... В одной сказке Василиса Премудрая, в другой Елена Прекрасная, которые так же могут стать Василисой Прекрасной и Еленой Премудрой. В одной сказке бедный Иван-царевич мыкается по болотам три дня и три ночи, прежде чем найти хитрую зверушку со стрелой, в другой животинка сама резво приносит себя на алтарь любви, сжимая в пасти вторичный признак Робин Гуда. В одной сказке есть Баба-Яга, в другой нет. То же с Кощеем Бессмертным, который то вдруг просто злодей, заколдовавший лягуху чисто из любви к пакостям, то вдруг безумный папаша, которому надоели бредни слишком умной дочурки, и он от неё таким образом избавился. Приключения тоже разнятся. И все эти варианты так складываются и переплетаются друг с другом, что исследователи только за голову хватаются. Детальки-то сказки определены, но вот собираются постоянно по-разному. Причина ясна: сказка передавалась из уст в уста, а там уже рассказчики косячили и забывали что-то, путали с другими сказками, улучшали и добавляли своё, пока текст не изменялся до неузнаваемости. А как исследователям определить, сильно ли отличается сказка? Вот, например, два одинаковых текста, но в одном Василиса, а в другом Елена. В остальном всё одинаково. Это одна и та же сказка или нет? А если в одном тексте Василиса с папой-Кощеем, а в другом Елена с отвлечённым злодеем-Кощеем? Этого уже достаточно для разных вариантов?

В общем, чесали-чесали они репу и насчитали-таки 36 основных русских вариантов плюс 15 украинских и 6 белорусских. Всего 57, получается, хотя на самом деле больше, но в остальных версиях разница слишком незначительная. В общем-то, довольно некисло для одной только сказочки, а если заикнуться, что похожие инварианты сюжета есть и за рубежом, то этого вполне достаточно для вороха диссертаций.

А вот дети к такому обилию вариантов относятся со спартанским спокойствием. Ну много и много. Одна сказка — хорошо, а пятьдесят семь — лучше. Сложнее же всего объяснить им на примере "Царевны-лягушки" разницу между сказками про животных и волшебными сказками. Пятиклашки ведь хитрые, тут стандартные объяснения не проканают. Начинаешь им говорить, что в волшебных сказках главное — это волшебство, а они спорят, что оно там и не главное. Ну как же, ведь лягушка говорит благодаря магии, она заколдованная царевна! А почему тогда говорят животные в сказках про животных? Вдруг они тоже заколдованные, просто мы не знаем. Животные же не говорят.

Впрочем, один школьник очень быстро разгадал, почему "Царевна-лягушка" именно волшебная сказка. "Я вжисть не поверю, что какая-то лягуха могла своими лапками или, тем более, ртом стрелу поймать. Это точно магия и волшебство!" — уверенно заявил он. И то хлеб.