5

Только во время чтения «Овода» вдруг осознал, каким в действительности было влияние на меня «Бесов» Достоевского и последовавшей за ними книги Людмилы Сараскиной. Восхищаться персонажами, как людьми, сочувствовать их глубокому человеческому горю, восхвалять их силу духа, — да; ощутить уважение или хоть малейший романтизм их революционной деятельности – нет. Слишком сильны в памяти даже по прошествии полугода всякие Верховенские-Нечаевы, чтобы забыть, что революционные идеалы всегда умыты кровью.

И всё-таки не стану критиковать книгу ни в чём. Войнич пишет не столько о революции, сколько о любимом-революционере, и все эти подвиги во имя великих целей, все жертвы кажутся только обрамлением вокруг идеализированного прототипа. Их любовь сама по себе была достойна книги. Момент первой встречи со своим будущим мужем описывает писательница в одном из сохранившихся документов:

— Не мог ли я видеть вас раньше? Вы не были в Варшаве на Пасхе в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году?
— Да, — ответила я. — Я направлялась в Петербург.
— Вы стояли в сквере и глядели на цитадель?
Когда я снова ответила «да», он сказал мне, что он был узником той самой цитадели и в тот день видел меня оттуда. Вскоре после этого его отправили в сибирскую ссылку.

Стоит сказать, что разговор этот происходил примерно через три года после описанного случая, когда Михаил Войнич уже бежал из Сибири и прибыл в Лондон. Три года помнить лицо незнакомой женщины! Это кажется почти нереальным. Любовь ли, писательское мастерство ли, но Овод, родившийся из восхищения писательницы революционными идеями и мужем, получился, на мой взгляд, восхитительным образом.

Типичный байронический герой, каких литература знает не один пример, а всё-таки какой непохожий, яркий, запоминающийся. Антигерой с пером в руках, с пером столь острым, что ему не составит труда ранить сильнее кинжала. Потрясающий персонаж, чьи враги его любят, как кумира, а близкие люди в глубине души жалеют, что он не умер молодым. Как такое может быть? А вы почитайте. Когда понимаешь, что за жизнь он прожил, невольно склоняешься к той же мысли – умереть молодым было бы самым гуманным решением судьбы.

Одним из центральных в сюжете является противостояние Овода и религии, которую он винит во всех своих злоключениях. Сейчас, возможно, будет спойлер, хоть информация эта и даётся ещё в начале повествования, но осторожнее до конца абзаца. Самый дорогой человек, некогда бывший его духовным наставником, становится тем, кто навсегда закрывает Оводу путь к религии. И не столько он винит его во лжи, сколько его веру в том, что у него никогда не было настоящего, любящего отца. Финальная сцена книги будет стоять у меня перед глазами ещё долго. Религия сейчас и религия в XIX веке – это две совершенно разные вещи, но даже сейчас просто мурашки пробегают по коже от той ярой ненависти, с которой Этель Войнич, та самая, которая с такой любовью и нежностью писала до этого, уничтожает образ бога и Христа. И самое страшное, что всё, что говорит падре Монтанелли, кажется правдой.

Ужасно несправедливо на самом деле, что на те произведения, которые произвели большое впечатление, так сложно писать рецензии. Эту книгу определённо стоит читать, и только эту мысль я хотел донести. Что бы я ни написал, это никогда не сможет гарантировать, что ваши чувства будут такими же после прочтения. Просто попробуйте, есть большой шанс, что у вас станет на одну любимую книгу больше.