5

– Как можно тосковать о том, для чего даже слова нет?

Аннотация практически не даёт никакого представления о книге, но хотя бы и не спойлерит. В центре повествования - похождения одиночки Стократа, чьим воспитателем был... меч. Стократ, безусловно, положительный герой, нечто среднее между Волкодавом и Геральтом, но, естественно, со своими тайнами и червоточинами. В попытке понять, что же делать с миром и с Мир, он проживает и рассказывает истории, которые при должной вдумчивости можно было бы назвать нравоучительными. Хронотоп книги довольно неоднозначный: скачки во времени и особенности мира не вписываются в привычную человеческую логику. Так в неё не вписывается "занимательное языкознание" лесовиков, пронзительная история о потерявшейся тени, уплата дани временем, сон с последствиями под вресенем, огненное зодчество, девочка-обитаемый_мир.

Какая чудовищная мысль пришла в голову после прочтения книги: человечество вырождается без войны, становится мягкотелым, бесхребетным. Конечно, в книге речь шла лишь об утрате языка, о том, что только война могла бы вернуть язык лесовикам, но если язык - это суть и способ существования, то аналогия с духом сама напрашивается.

История с тенью подтверждает простую истину: у каждого есть, скажем так, свои причины для тех или иных поступков или поведения. Именно поэтому мы чаще всего сочувствуем именно тому участнику конфликта, чью версию происходящего узнали первой. Так что, прежде чем осуждать кого-то или принимать чью-то сторону, было бы не лишним вспомнить, что не побывав в чужой шкуре, нельзя судить, нельзя даже допускать мысли "а вот я бы на его месте", потому что ты не на его месте, и точка.

История Эдны - это путь к цели, к осуществлению мечты через опысные провалы и неудачи. Истинно целеустремленный человек, идущий навстречу своему предназначению, должен казаться настоящим безумцем, готовым пожертвовать всем, в том числе собой.

Чтобы вышло, надо войти внутрь, в самую середину костра.

Сразу же пришли на ум слова Черчилля: "Успех — это движение от неудачи к неудаче без потери энтузиазма".

Дяченко врываются в читательскую зону комфорта, и вот ты уже не лежишь, уютно зарывшись в одеяло и с интересом почитывая очередную фэнтезятину, а усердно перевариваешь прочитанное, почти слыша, как скрежечут мозговые шестеренки, не справляющиеся со смысловой нагрузкой. Эмоционально книга тоже изрядно выматывает: через каждые 30 страниц хочется отвлечься от густого морока нездешних проблем.

Сто вероятностей путаются и перетекают одна в другую. Что должно было случиться – не случилось, а то, что не могло произойти, стало реальностью.

Вернусь к цитате из книги, вынесенной в эпиграф. Не знаю, каким словом назвать Это - то, чем пропитаны почти все прочитанные мною книги Дяченко, - обещанием глубины, невербализованной прозорливостью, смысловой тканью? Это что-то настоящее, почти осязаемое во время чтения. Невообразимое, помноженное на мудрость. Наверное, это понятие бы очень красиво звучало на языке лесовиков.