4

Ни имя автора, ни название книги особого уважения не внушало. Как-то всегда мой взгляд огибал его книги на полках магазинах наряду с Пауло Коэльо, Мойесом, Шиловой, каким-то автором, написавшим какую-то книгу о сопливой любви, где в названии фигурировала бутылка, в общем, весьма печальное положение в глазах читателя, что сказать.
Но тут у меня выбора не было. Книгу принесла мне одна очень хорошая девушка, одна из немногих замечательных людей, побывавших у меня дома, и мне ничего не оставалось, как повертеть в руках яркую книжку не особой толщины и пообещать прочитать в ближайшие дни.
Притронулась я к ней не сразу, где-то через две недельки. Произошло это поздним вечером, муж издевался над своим мозгом и моим ноутбуком, изредка едко комментируя фразы, летящие с экрана телевизора, а я, кое-как примостившись с животиком, нет, не так, с животищем рядом, пыталась изнасиловать свой мозг и убедить себя, что «Над пропастью во ржи» все-таки мировая классика, а значит в ней должен быть великий смысл.
Это был уже пятый подход к тонкой и неудобной книге из черно-оранжевой серии pocketbook, купленной из интереса в маленькой снаружи, но огромной внутри книжной лавки в фойе театра имени А.П.Чехова. И в пятый раз он закончился как в популярной на просторах интернета «гифке», где какой-то актер, как ни в чем ни бывало, читает себе, читает, и вдруг его руки сводит нервной судорогой, отчего книга перелетает через его голову и, трепетно взмахнув, как крыльями, страницами, падает у него за спиной.
Только мне ещё хотелось сплюнуть.
Протянулась четкая ассоциация с «Жутко громко и запредельно близко» — книгой, которая не прошла у меня ещё осенью прошлого года: бредовые и нелогичные слова и действия главного героя, наверняка обусловленные разностью русского и зарубежного менталитета, вызывала у меня нервный тик.
Следуя своему правилу не пытаться переубедить себя, если книга не нравится аж до 70-й страницы, я быстро сфотографировала её и выложила фото в городскую барахолку с подписью «продам или обмен». Где-то глубоко проскользнуло глухое чувство стыда за свое отношение к «великой» классике, но теплота от ощущения целостности мозга пересилила это ощущение.
Чтобы не заглушить в себе желание читать, я срочно пошла искать другую книгу, поинтереснее и «по-нормальнее». Рука сразу же потянулась к давно уже зазывавшему себя перечитать «Дому, в котором…», но я с тоской остановила себя: эта книга достойна лучших времен и поз.
Поэтому, когда мой взгляд наткнулся на Олега Роя, я не раздумывая сняла его с полки и, спотыкаясь об кота, вернулась в спальню, где пять минут копошилась, устраиваясь, затем встала за закладками, ещё пять минут покопошилась и наконец открыла книгу. Точнее, сначала перевернула её и прочитала отрывок, вынесенный на обратную сторону.

«Среди прочего этой ночью она сказала Саньку, что насчет Мебиуса — это полная фигня. На самом деле все совсем не так происходит.
— А как? — замирая сердцем, спросил Санек.
— Знаешь, это так трудно объяснить, — еле внятно пробормотала Лила, и тут Санек похолодел: ему показалось, что вот сейчас она уж точно исчезнет. Но нет, удержалась. И уже другим тоном добавила: — Ну в общем, сам увидишь.
А напоследок сказала другое:
— Смешной ты все-таки, Санька. Хотел со мной на Вологодчину ехать, камень со следом ангела искать. Разве не знаешь, что след ангела совсем не там искать нужно?
— А где же? — спросил он. Его вдруг неудержимо потянуло в сон.
— Да в душе, дурачок. В своей душе, в других душах… Ладно, тебе этого все равно не понять. Спи.
Она ласково дотронулась кончиками пальцев до его век. И он, повинуясь этому прикосновению, закрыл глаза. А когда открыл их, в комнате было уже светло, и Лилы не было. Только сосновая ветка, принесенная им с кладбища, стояла в стакане с водой. И Саня напрочь не помнил, когда ее поставил…»

И если информация об авторе зацепила меня словами «мастер психологичной прозы, чуткий исследователь души и увлекательный рассказчик», то вот отрывок меня не впечатлил, породив немало вопросов и скептических высказываний, а так же одно большое «фе» по части легкой ванильности происходящего — мой личный закидон.
Решив, если что, 70-й страницы не дожидаться, а захлопнуть книгу уже на 20-й, осторожно поставив на прикроватную табуретку (не моя же все-таки, жалко будет если упадет неудачно), я мужественно открыла её и начала читать.
Из транса меня вывело легкое потыкивание пальцем в плечо — муж, заинтересовавшийся моим увлеченным видом, не сразу смог переключить мое внимание.
Я взглянула на страницу: 54.
С интересом похмыкав, я пролистала назад, где приткнулась одна из захваченных мною закладок, и зачитала Сашке один момент.

«…— Ты — мой сын, — говорил Николай Александрович. — Я тебя в обиду никогда никому не дам. Случись что серьезное — беги сразу ко мне, я тебе всегда помогу. Но по любому чиху к папке бегать тоже не годится. Мужчина должен уметь и сдачи дать. Ты вот по утрам зарядку делаешь?
— Ну, типа.
— С гантелями?
— С гантелями.
— Ну и хорошо. Значит, вот. Драться надо так…
И далее следовала целая лекция о том, как, с кем и до какого результата следует драться.
— Правило первое: не попади на чужую кодлу. Кодла — это когда их больше двух. Увидел — поворот налево кругом — и уходи огородами. С девчонкой идешь — уводи девчонку, с дружком — уводи дружка. Не вздумай вступать в разговор, отвечать на вопросы. Никогда не любопытствуй, никогда не нарывайся, никогда не бойся убежать. Это не стыдно. Кинутся за вами — драпайте от них что есть силы. Долго бегать они не любят.
Сашке хотелось что-то сказать, спросить, может быть, даже возразить, но он отчего-то не решался.
— Но зато… — продолжал отец. — Зато, когда бьются одноклассники, друзья, товарищи, вообще знакомые, — никогда не уходи. Никогда не прячься за их спинами.
Кто тебе достался, больше он тебя или меньше, того и дубась. Не бойся и не ярись, себя не теряй. В каждый миг ты должен точно знать, что он может тебе сделать. Если он пытается произвести захват, поймать на прием — отвечай прямым в челюсть. Когда увидишь, что махаются по-серьезному — бей в глаз или в нос — это самое лучшее дело, как юшка потечет, сразу к маме захочется. Всегда береги пах: колени чуть подсогнуты, чтобы можно было увернуться от удара ногой. Ноги — они хоть рук и длиннее, но медленней. И помни: пока ты сам бьешь, ты чужих ударов не чувствуешь…»

Мне было жутко интересно мнение моего дражайшего супруга в свете последних событий, касаемо воспитания некоторых субъектов, в тот момент совершавших в опасно округлившейся части моего тела невообразимые кульбиты.
Супруг полностью одобрил все вышесказанное, а позже, вечером, в пути на работу, позвонил и между делом выдал золотую мысль:
— Слушай, а ты отксерь тот абзац.
Я с ухмылкой уведомила мужа о том, что именно это и собиралась сделать, да ещё в специальный блокнотик вклеить, чтобы ему потом «легче было».

В общем, можно сказать, на этом моменте книга меня окончательно расположила к себе.
Не оправдались несколько моих опасений: во-первых, повествование не зациклилось на каких-нибудь романтических соплях. Автор не стал пускаться в описание каких-нибудь возвышенных чувств или сказочных «любовей», начав с более, может быть, прозаичного, но оттого более жизненного и философского описания жизни простого среднестатистического пацана-подростка из далеко не богатой, даже можно сказать, не обеспеченной семьи, в элитарной школе. И у автора это получалось легко и непринужденно, слова погружали меня в этот суровый мир Сашки Сазонова, с одной стороны суровый и безжалостный, как любое детство ребенка из нижнего слоя, а с другой стороны спокойно-обреченный, как любая школьная жизнь свойского пацана в обычном классе. Будь главный герой девочкой, наверняка к ней жизнь была бы гораздо строже и жестче, но главный герой был именно мальчиком, даже можно сказать, уже парнем, что выводило эту историю из разряда не оригинальных и заставляло меня проникнуться. Это и есть во-вторых.
В-третьих, что мне понравилось у Роя, это легкость и доступность языка, которым он пишет. Все-таки мне легче и приятнее читать русских авторов, да, похоже так. Рой не заморачивается какими-то современными словечками, его герои просты, но у каждого есть своё, что-то особенное и может быть, слегка изломанное, но оттого — цепляющее. Кое-где взгляд застревал, цепляясь за жаргон «гопников», бесящий мой изнеженный вкус своей туповатой быдлотой: вечные «типа», «все пучком» и т.д. Был один момент, когда главный герой ляпнул что-то такое в присутствии девушек и внезапно устыдился своего собственного сленга; — я не выдержала и дописала карандашом на полях: «Алилуйя!».
Где-то проскользнуло прозвище «Робеспьер» — мой сожженный соционикой мозг вначале напрягся, а потом расслабленно хмыкнул.
В общем, история лилась красиво и непринужденно, заставляя сочувствовать главному герою, осуждать антигероев, судить главную героиню, хмыкать над второстепенными и кое-где задумчиво отмечать, что похожа эта история на одну, связанную с жизнью моего мужа.
Когда страниц в левой руке стало больше, чем в правой, что-то начало напрягать. Я не сразу поняла, что, а когда поняла, то напряглась ещё больше. Слишком гладко всё шло, а ощущение опасности не покидало. Уже давно должно было что-то произойти, а всё не происходило. Течение рассказа до сих пор походило на преамбулу, спокойную и рассудительную, давно пора было переходить к фабуле, должен был появиться экшен, читателю уже полагалось вздрогнуть, пронзенному несправедливостью поворота судьбы или закусить губу в тревоге за будущее главного героя, ан нет, все было спокойно.
Пока кандидатуру главного героя не занесли в «черный список к отчислению из школы», а сам он каким-то образом не оказался в «Национальном Патриотическом Союзе». Здесь моя диктаторская душонка обрадовалась, потерла ручонки и ненадолго отложила книгу: время закатилось за полночь и существовала немаленькая вероятность, что дочитаю я её уже завтра, а терять мысли не хотелось, поэтому я вытащила из-под покрывала кота, из-под кота — ноутбук, и принялась строчить этот текст.
На самом деле, я строчу его больше для себя, ещё не до конца оформив ту идею, которая предстанет перед дорогим моему сердцу читателем. Вряд ли, согласитесь, кто-нибудь из вас, прочитав мою любительскую рецензию, понесется искать на книжных полках эту книгу. Максимум, на что мне стоит рассчитывать — это на то, что, прочтя мой текст, читатель кивнет, скачает электронную версию «Следа ангела» на читалку/телефон и забудет о ней, пока случайно на нее не наткнется и не удивится: а что вообще она делает в моем ридере?
Предвосхищая события, хочу сказать: я не агитирую читать эту книгу. Ни здесь ни далее я вообще не собираюсь никого агитировать, я просто делюсь своим мнением, описывая свои впечатления и мысли о прочитанном. Для меня это сохранение всплеска вдохновения, своеобразный вклад сил, сейчас я не могу писать ничего более глобального и ищу писательскую радость в мелочах вроде этого, да и далее — это лишь умственный отдых для меня. Дневник читателя — почему бы и нет?
Так вот, я не агитирую читать эту книгу — как знать, может к её концу мое мнение и вовсе изменится на диаметрально противоположное.
Но вот почитать на досуге, когда захочется чего-нибудь легкого и читающегося на одном дыхании — почему бы и нет.
Это книга из разряда тех, которые рассказываются за один вечерок у камина, с чашкой горячего фруктового глинтвейна, полный кувшин которого стоит на столике у ног. Непритязательная, но (!) не бессмысленная история. О чем — я пока не могу сказать честно и точно, но по крайней мере о человеческой сути и философии взросления она повествует неплохо.

Где-то позже настигло разочарование — вместе с тем, как жизнь главного героя пошла под откос. Как-то скомкано и быстро вышел у Роя переломный момент с главной героиней, недостаточно трагично, может быть. Конечно, позже ему удалось выровнять эмоциональную атмосферу повествования, но момент, где нужно было сделать акцент, был упущен.
Так бывает, когда пишешь быстро и устаешь, отдавая все силы тексту. Вообще книга больше похожа на фанфик, мне так кажется. На очень хороший фанфик-ориджинал.
Зацепил момент, когда главный герой, Сашка Сазонов, открывается своему можно сказать уже бывшему другу Тёме, выкладывая все, что он думает о жизни, системе школьного образования, учителях, родителях и лжи.

«…Подобные разговоры бывали у них и раньше, но только теперь Санек выложил перед приятелем все свои мысли и доводы. Тема почувствовал вдруг, что Санек намного его старше. И вот ведь странная вещь — вроде был во всем согласен с ним, а в голове роилась, жужжала мухой странная мысль: «Хорошо, что Санек уходит, — мы с ним наверняка бы раздружились»…»

Такой тоскливой правдой жизни веет от этого момента.
Так они и думают все, слабые, идущие на поводу социума и боящиеся иметь собственное мнение люди. Обидно, но правда.

«…Теперь подходили по очереди все прощавшиеся. Бросали по кому желтоватой холодной земли. Санек стоял в стороне с портретом. Комок он не бросил. Да ему и не хотелось. Странное дело — помогать зарывать в землю человека, который был тебе дорог. Который таким же дорогим тебе и останется…»

И снова в моей душе что-то отозвалось.
Я никогда не понимала этого обычая: бросать на похоронах «символическую» горсть земли на гроб. Что это? Знак соболезнования, сочувствия, последнего прощания? На самом деле это выглядит аморально. Вроде «вот и я приложил руку к тому, что тебя закопали». Абсолютно ненужная и абсурдная вещь.
Грустно говорить, но именно этот скорбный разлом и приблизил книгу к моему сердцу ещё больше.
Вот только когда наступила развязка, я включилась не сразу. Сначала решила, что автор все-таки решил скатиться в неуместную и сопливую мистику, потом обрадовалась, что странное появление «ангела» произошло скорее на ментальном уровне, чем на уровне реальности.

Казалось, что история окончательно зашла в тупик, главный герой стал настолько жалким и ничтожным, что конец его жизни был бы вполне логичен и уместен, как закончилась вторая часть и третья поставила все с головы на ноги — именно так, как надо было.
Я обожаю этот тонкий, хоть и кардинальный ход в литературе, когда время возвращается назад. Главный герой осознает глубину своего падения, пытается исправить свои ошибки, берет свою судьбу в руки и налаживает свою жизнь. Волшебный момент! Аж сердце радуется!
В какой-то момент поймала себя на том, что одобрительно киваю на моменте, где Сашка Сазонов осознает всю глубину падения расистской молодежи, приходит к выводу, что все люди — братья. Пожалуй, отличный пример для современной молодежи, чтобы предостеречь их от неправильных взглядов на жизнь.
И момент с отцом тоже сильно порадовал, приятно, когда в людях ещё остается много хорошего.
Книжка уже заканчивалась, всё проходило хорошо и уже наметилось ощущение теплого и светлого «хэппи-енда», как… ну в общем, здесь мог бы быть огромный спойлер.
Но конец у Роя вышел и впрямь скомканный.
Хотя половинка моей души осознает, что всё правильно.
И знаете, подводя итоги прочитанного, я теперь понимаю суть «Следа Ангела». Не Лила была тем ангелом (ну не зря же она мне интуитивно всю книгу не нравилась). Этим ангелом был Сазонов.
Павший, поднявшийся и улетевший ввысь. Ангел, который живёт во многих окружающих людях, только находящихся на разных стадиях.
И если приглядеться — можно его заметить. Тогда самое главное — не оттолкнуть и не прибавить скорости падения вниз, а постараться помочь всем, чем поможешь.

И в самом деле, очень психологичная книга. Хорошая для подростков, как для женского пола, так и для мужского. Мужского, правда, постарше — в таком возрасте, как Сазонов, не все ещё способны понять, принять и осознать суть происходящего.
Пойду, напишу её в список книг, которые в будущем порекомендую прочитать своему сыну.

"Встал ангел на громадный круглый камень-валун, оттолкнулся от него, расправил крылья, и только его и видели" (с)