3

…обратный отсчёт…

…престарелый писатель-француз (…причём, немолодой настолько, что себя же иронично-иносказательно именует в одном из эпизодов старейшим из приехавших в Берлин…) внезапно обнаруживает неумолимую скоротечность бытия и спешно (…аккурат укладываясь в полторы сотни страниц…) принимается восстанавливать стёртые из памяти по давности лет происходившие с ним события и случайных (…равно как и не таковых…) знакомцев. Воспоминания вызываются из памяти посредством чтения нескольких потёртых записников, два из которых оказывается к тому же черновиками недописанного романа. Блокноты передают сполохи минувшего в сознание в совершеннейшем три-дэ, с фоновым размытием, весьма реалистично, хотя и не всегда достоверно. Герой словно присутствует на просмотре оперативной съёмки сделанной скрытой камерой: некоторые моменты он помнит не совсем отчетливо, другие в памяти заведомо искажены. Каждый эпизод, как цифра на таймере: чем ближе к настоящему, тем ярче и требовательней они становятся. Основа интриги же в том, что не вполне понятно, что из описанного происходило в реальной жизни, а что — только в черновых набросках к той самой книге…

…привлекающе-немногословный (…не в пример всяким другим французам…) текст лауреата одновременно Гонкуровской (…1978-го…) и Нобелевской (…2014-го…) литературных регалий Патрика Модиано (…чей писательский типаж до забавного напоминает Селина, вычитая из последнего едкий сарказм и разбавляя одновременно обезжиренным Прустом…) предельно лаконичен, если не сказать скоротечен. Технически это, скорее, повесть, нежели роман. В «Горизонте» нет вообще ничего лишнего, проходного или отвлекающего. Так бы могла выглядеть тщательно препарированная и хорошо отжатая «Возможность острова» Уэльбека. Здесь оказывается вырезанной ещё доредакторским образом вся прозаическая «тёмная материя»: дополнительные диалоги, запасные отступления, прибавочные измышления. Всё, в общем, то, что составляет львиную долю современных гонораров, получаемых ныне больше в угоду объёму, нежели мысли. Единственный осязаемый минус — читатель заранее знает, чем всё кончится и как обернётся: ничем и никак. У романа-воспоминания, приправленного ароматными нотками лиричного вымысла и легчайшего, душистого оккультизма, финальной суммы составляющих быть не может, да и не должно. Читать, тем удивительней, от такого менее интересно отнюдь не становится…

…по прочтении, горизонт из названия выстраивается неким недостижимым грядущим, к которому герой таким образом — переосмысливая и прогоняя по кругу прошлое и настоящее — готовится. И к которому, как известно, ни одним из подобных способов приготовиться нельзя. В том и мораль…