5

Третий роман Джо Хилла не настолько крут, как второй, но тоже очень даже ничего. До костей местами ещё как пробирает. Особенно, когда чтение выпадает на моменты после, казалось бы, обычных столкновений с собственным ребёнком. Ну поругала за что-то, расстроила, сама расстроилась... бывает же. И ничего страшного, вроде бы, не произошло, всё можно уладить, да вот только улыбочка Чарли Мэнкса со страниц "Страны Рождества" тут как тут, придурковатая такая улыбочка, от которой мурашки по коже.

Чарли Мэнкс — это Питер Пэн наоборот. У него тоже есть своя Нетландия, куда он с неподдельной ребяческой радостью отвозит обиженных взрослыми мальчишек и девчонок на большой чёрной машине с номером NOS4A2 (читается как "Носферату") и дарит им вечное детство, каждодневное Рождество и подлинную невинность. Вот только, как говорит умница Мэгги Ли, "невинность — это совсем не то, чем ее превозносят. Невинные дети отрывают крылья мухе, потому что ничего не понимают. Вот что такое невинность". И если малыш, садящийся на заднее сиденье старинного роллс-ройса, ещё пахнет мамиными руками, может плакать от своего детского горя и радоваться тёплому солнечному свету, то ребёнок, ступающий на присыпанную снегом землю Страны Рождества, о маме уже не помнит, плакать не умеет по определению, а радоваться солнцу и тем более. Дети в Стране Рождества холодны и жестоки той самой невинной жестокостью, которая позволяет им со смехом отрывать головы случайным прохожим и украшать ими рождественскую ёлку, просто потому что это игра такая, весёлая и без всяких правил.

Где находится Страна Рождества? Там же где и Древесная Хижина Разума Игги Перриша, Цирк клоуна Пеннивайза, врата в Срединный мир и прочие инскейпы — порождения богатого воображения, вымышленные миры, обрётшие плоть и кровь. Без ножей, вскрывающих швы реальности, их не найти. Полиция, идущая по следам маньяка, похищающего детей, не имеет ни малейшего представления о том, что ищет. И только некоторые, наделённые даром и обладающие особыми предметами, могут путешествовать по воображаемым дорогам. Им открыты и трасса 60, и шоссе Святого Ника — они их, в общем-то, и придумали, эти дороги.

Собственно, это и есть мистическая основа, на которой, подобно готическому замку, строится художественное произведение. Некий внутренний стержень, на который Джо Хилл мастерски нанизывает факты и фактики из привычной нам всем реальности с её острыми социальными проблемами и непростыми вопросами. Люди, больные и порочные, несчастные поневоле и поневоле неспособные изменить привычный ход вещей, населяют роман подобно насекомым, посаженным в спичечный коробок рукой любопытного ребёнка. Одни из них, подобно Вик МакКуинн страдают и из последних сил борются с собой; другие, такие как Бинг Партридж, давно съехали с катушек и не ведают, что творят; третьи, как Лу Кармоди, просто делают, что могут, и, сами о том не подозревая, держат на своих крепких плечах весь этот готовый вот-вот развалиться мир. Пёстрое лоскутное покрывало из человеческих ошибок и заблуждений, маленьких побед и повседневных подвигов, провалов и подъёмов — такова реальная ткань "Страны Рождества". И, конечно же, здесь очень много того, что мы называем "слишком человеческим".

Джо Хилл не только пугает. Не просто разворачивает перед глазами одуревшего читателя панораму изломанных судеб, он ещё и показывает нам наши лучшие стороны, напоминает, что мы умеем любить и прощать, жить в мире с собой, своими детьми и родителями, жертвовать собой ради близких и любимых, согревать, кормить, защищать. Он рассказывает нам, какими мы можем быть, и тон, которым он это делает, вызывает трепет и восхищение.

Джо классный рассказчик. Рассказчик на пятёрку. Поэтому, кстати, перевод романа и особенно редактура текста в исполнении "Эксмо" вызывают порой самое настоящее раздражение. У книги приличный дизайн, но внутри невозможное количество ошибок. И просто орфографических, и смысловых. Тут даже имена героев местами забываются и путаются. Впрочем, это не к Джо претензии.

Ну и в завершение несколько слов о самом тексте. Он тоже как лоскутное покрывало, где каждый лоскуток — намёк и аллюзия, прямая отсылка и завуалированное приветствие от героев других историй. И ещё здесь очень много Кинга. Где-то что-то Джо Хилл говорил обо всех этих вкраплениях, я бы процитировала, но не нашла.