4

Жан де Лафонтен выбрал себе довольно необычный путь к славе. До него к басням проявлялся интерес лишь на уровне чтения, слабого подражания или переводов, из-за чего долгое время едва ли не единственным известным обществу баснописцем оставался Эзоп. Лафонтен тоже начинал с переводов, однако, постепенно так увлёкся, что вписал своё имя в историю, как новатор так долго нивелировавшегося жанра.

Начав свой творческий путь довольно поздно – в 33 года, Лафонтен, тем не менее, оставил после себя множество стихов, сказок, рассказов, но именно баснописцем запомнился для всех последующих поколений. Что же такое особенное сделал Лафонтен, что заслужил себе славу? Всё довольно просто: отошёл от подражания, тем самым изменив привычный вид басен.

Ранее считалось, что басня – это исключительно поучительное произведение, сердце которого – мораль. Лафонтен же оспорил это суждение тем, что отодвинул мораль с первого плана на периферию, превратив свои басни не в нравоучения, а скорее в развлекательные истории, из которых каждый был волен сделать тот вывод, который ему казался правильным.

И многие выводы обществу того времени не понравились. Для современного читателя в них уже нет практически ничего возмутительного, ничего, что казалось бы неправильным и противоречащим догматам церковным и нравственным. Но это не плюс нашего общества, а скорее минус, потому как нравственность наша с течением времени, будем честны с собой, стала прескверной.

Возьмём самую известную басню, которую знает каждый из нас благодаря Крылову – «Стрекоза и Муравей» (та самая, которая «лето красное пропела…»). В общем-то, в основе этой басни произведение Эзопа «Муравей и жук», которое заканчивается довольно поучительной, обращённой к жуку фразой о том, что если бы он работал, то теперь бы не оказался в столь скверном положении. Эта басня с течением времени несколько преобразилась, а жук превратился в цикаду. Появилась в этой басне и насмешливая фраза «так пойди-ка попляши», но всё равно неизменно в басне была мораль: «самое главное — заботиться о насущной пище, а не тратить время на забавы и гулянья». Что же делает Лафонтен? Он убирает из басни мораль, да ещё и заставляет умирающую от голода Цикаду предлагать Муравью проценты за своё спасение сейчас. Но Муравей (а точнее – Муравьиха) Лафонтена, увы, в долг давать не любила, за что автор её несколько насмешливо порицает. Как итог, плохими выходят оба. Крылов эту мелочь скрыл.

Помимо «Стрекозы и Муравья», в сборнике есть ещё несколько знакомых нам басен и сюжетов. «Ворона и Лиса» – это та самая басня о вороне, которой «бог послал кусочек сыру». Басня «Человек и его изображение» – это известная всем история про Нарцисса, влюбившегося в самого себя. «Лев и мышь» – это сказка (лично я читал в детстве это в виде сказки) о льве, который пощадил мышонка, а тот после вытащил у него из лапы занозу. Как видите, мы все немного знаем басни Лафонтена. И те, которые я назвал, позволят судить о том, понравятся ли вам иные, с которыми вы не встречались, потому что во всех его работах чувствуется особый, единый дух: насмешливый и даже сатиричный, но всё же не лишённый уважения к настоящим человеческим добродетелям.