3.5

Хотя и говорят, что детская литература живет и развивается по своим законам, но постмодерн, так или иначе, и в этот жанр проник: появляются книги о детях-писателях, детях-читателях, о книгах в книгах ("Книжный вор" М. Зузака, "Манюня пишет фантастическЫй роман" Н. Абгарян). Конечно, особых философских размышлений, нестандартного языка или структуры ждать от произведений не приходится, однако повышается цитатность, как, например, в сказке К. Функе: другие произведения включаются в текст и в виде эпиграфов, и в слова героев, и в речь автора (который сопоставляет поступки своих персонажей с поведением прежних героев), и при этом радует отбор текстов: здесь и традиционная немецкая литература (Пройслер, Энде), и английские "сказки" ("Хоббит", "Властелин колец", "Хроники Нарнии", "Книга джунглей", "Питер Пэн"), и не столь известные авторы вроде М. Сендака или М. де Ларрабейти, чем подчеркивается близость художественных миров данных произведений. Неожиданными на фоне цитат из детской литературы выглядят разве что цитаты из У. Шекспира, У. Блейка и Т. Моррисон. И когда читаешь "Чернильное сердце", по-настоящему понимаешь, что:

Писать книги - это, кроме всего прочего, волшебство.

Ну, равно как и читать их. Правда, это лишь на первый взгляд, на поверхностном уровне, потому что, увы, самой-то К. Функе и ее творению волшебства не хватило.

Мир "Чернильного сердца" не отличается глубиной, поначалу даже не захватывает, ближе к середине события разгоняются, хочется читать дальше и дальше. С другой стороны, не без усилий. Во-первых, произведение сильно затянуто: 500 стр., учитывая, что это, прям скажем, не ахти какое великое фэнтези или сказка, уж можно было бы и вполовину короче. Во-вторых, в книге мало эмоций, чувств, размышлений (как, впрочем, и в любой массовой литературе), остаются только длинные диалоги, бесконечные, быстро сменяющие друг друга (порой и хаотичные) действия героев. Начало, кто бы мог подумать, ну очень в духе (можно и так оставить, а можно и продолжить: "в духе Роулинг"): постоянные недомолвки, намеки, умолчания, из-за которых, как предполагается, читателям будет интереснее следить за сюжетом, хотя, мне кажется, стоит уже вырабатывать новые "методики" привлечения аудитории.

По жанру произведение сказкой не является - скорее эдакий триллер, боевик для детей, потому что уж больно часто герои (пусть даже отрицательные) размахивают оружием (ножиком, как Баста), грозятся убить друг друга (да даже у Мегги подобные мысли мелькают в отношении врагов), нет теплоты между героями (ну, во-первых, из-за того, что чувства не прописаны, а во-вторых, Мо и Мегги действительно позиционируют себя скорее как друзья; Мегги так и вообще не особо судьбой матери озабочена, по крайней мере, поначалу). Фору героям может дать Фенолио, который, например, заботится о том, чтобы его чудовище отомстило Каприкорну, но при этом беспокоится по поводу чрезмерного кровопролития.

Можно было бы, конечно, объяснить все эти факты тем, что главная составляющая "Чернильного сердца" - литературная, и с этой стороны оно действительно интересно, увлекательно, могло бы помочь открыть горизонты (а вообще, конечно, наоборот: по-другому взглянуть на классические, хрестоматийные произведения). Размышления, если они и есть, касаются обычно книг и могут навести на неожиданные открытия:

Может быть, за напечатанной историей скрывается другая, намного более обширная, которая изменяется подобно тому, как изменяется наш мир? И буквы разглашают нам об этом ровно столько, сколько можно увидеть в замочную скважину. Может быть, они всего лишь крышка от сосуда, который содержит куда больше, чем мы в состоянии прочесть?

А ведь действительно так оно и есть! По установившейся литературоведческой традиции в произведении принято выделять три уровня:
1. Идею (можно сказать, что в данном случае герои, сошедшие со страниц книг, воплощают ее в своих характерах и поступках: созданные как отрицательные, они и ведут себя невоспитанно, несдержанно и аморально)
2. Художественный мир (Каприкорн и его приспешники даже наш мир подчинили своим привычкам, нашли подходящий антураж - заброшенную деревню)
3. Текст, т.е. сами по себе слова, буквы, а как мы знаем, что написано пером, не вырубишь топором, а потому персонажи продолжают жить в двух ипостасях: как реальные люди и как написанные когда-то на бумаге имена.

Что касается названия, то оно очень точное. И не только потому, что так называется книга - одно из действующих лиц произведения; и не только потому, что у главного героя темное сердце, пропитанное злобой. Чернильными можно назвать и сердца всех книголюбов: Мо, Мегги, Элинор, Терезы, - поскольку все же книги складываются в слова из букв, а буквы появляются на бумаге при помощи чернил. Так же мотив черноты коррелирует с общей атмосферой произведения - мрачной, пугающей. Да и имена героев, честно говоря, "черные": Мортола - видимо, от "морт" - смерть, в имени Сажерука один из корней черный, да и даже Мортимер -- та же часть "морт", Каприкорн-Козерог - земной знак, а земля условно обозначается черным цветом. Единственная светлая сцена, именно волшебная, как мне показалось, - это "смерть" Призрака и появление сказочных существ вроде фей и кобольдов.

В общем и целом произведение на один раз. И вроде бы куда дальше? Однако, прочитав аннотации к двум сиквелам, я понимаю, что все-таки мое знакомство с миром К. Функе продолжится; возможно, ее вселенная более красочная и увлекательная, чем кажется на первый взгляд.