4

Сколько раз в читательской аудитории всплывал вопрос, мол, дочитываете ли вы до конца книги, которые явно читать не хотите, а если дочитываете, то зачем и почему. Совсем недавно увидела на этот вопрос примерно такой ответ: «Надеюсь, что потом, позже, на трети, половине, хотя бы к самому концу вдруг откроется что-то такое, чего или не было вначале, или что я сама поначалу не замечала». Я тогда пожала плечами у монитора в уверенности, что такое вряд ли возможно, что если уж написано скучно, или неинтересно, или глупо, или бездарно, или блекло, или… или… то на двухсотой странице ждать откровений уже не стоит.

А потом я взяла в руки эту книгу… Меня давно к ней тянуло, была странная уверенность, что это по-настоящему «моя» книга, что современное женское авторство (последнее время оказывавшееся скорее дурной рекомендацией, чем наоборот) в данном случае не важно. Тем обиднее было вдруг понять, что ожидания оказались обманчивы, что обещанная история обернулась слащавой имитацией дамских романчиков века этак 19-го с их высокопарным слогом, в которых если смыслы, так сокровенные, если удовольствия, так неизъяснимые, если первое занятие любовью, то «кровавая жертва, которую целомудрие приносит страсти во имя цельности любви». «Напряженные холмы, изумленные поймы, побеги дивного сада, приливы потаенных соков, пугливая завязь в естестве сада» - это тоже не из описаний природы, это тоже про мужчину и женщину:) И именно к этому было написано серьезное предисловие-рекомендация Улицкой?!

И вдруг! Из дивных садов любви, из подробнейших, почти каких-то умильно-мещанских описаний досоветской Литвы – резкое обрушение в непреходящее личное горе, в теплушки, в Сибирь, на необитаемый якутский мыс на краю Ледовитого океана, в плен голода, холода, неподъемного труда и Змеева столба (никаких аллегорий, того самого средневекового столба наказаний, просто с именем лагерного начальника). Выживание на каждой странице, в каждой строчке, без пафоса или нагнетаемого ужаса, почти обыденно и оттого нечеловечески страшно. И – любовь, уже земная, заботливая, но по-прежнему святая, сбереженная среди ада и сберегшая тех, кто ее хранил. Читать, знать, не отворачиваться, помнить! Только тогда есть шанс на неповторение.

И ведь могла просто закрыть книгу раньше времени…