5

Снова мой любимый "Самокат". На этот раз случайно, словно снег на голову, прямо в предзимние дни.

Вы можете сказать, что у вас было счастливое детство? И в чем это проявлялось? И вообще, насколько знаково для каждого человека, чтобы его детство прошло "счастливым"?

Я могу сказать - да. У меня все было хорошо. В 90-е годы к нам приехала гуманитарная помощь из Америки: тонны детского питания, смесей и прочего. Так что вся семья голодала. Но не я. С тех лет у меня остались смутные воспоминания о том, как я валялся в кресле, а ко мне подошла мама и сказала, что завтра надо идти в садик. Я тогда еще подумал: что это вообще такое? Почему мне просто не остаться дома и не поиграть с кубиками? Или книжку почитать, на худой-то конец... Помню, как папа играл на гитаре, а сестра снимала это на странную огромную видеокамеру, которую мы взяли на время у зажиточных родственников.

В целом, все было хорошо. Полусоветски, уютно, по талонам, с санками и валенками, со сломанными лыжами 70-х годов. Такие вот воспоминания близки многим из нас. Но не Гюсу Кёйеру, выросшему в послевоенном голодном Амстердаме.

Признаюсь, книгу эту я взял, в основном, из-за двух факторов: "Самокат" и Амстердам. К издательству теплые эмоции я питаю не первый год, а город вообще один из любимых. Совсем я не ожидал, что встречу такую сложную историю.

Почему "Книга всех вещей"? Я считаю, что "всеми" вещами нужно называть не некие экзистенциальные расклады, а простые и понятные каждому вопросы. Например, вопросы любви, милосердия, веры и религии. Обо всем этом мы часто задумываемся в детстве. И с нынешними нами различен лишь подход. Тогда я думал, что любить надо всех "хороших", а "плохих" не надо. Теперь я вообще считаю, что не каждый "хороший" достоин любви, да и вообще что есть любовь, и прочее и прочее.

"Книга всех вещей" вернула меня в тот период, когда я верил в простые истины, и не сомневался в черном и белом. Маленький Томас живет в семье, где отец заставляет слушать по вечерам самые жесткие выдержки из Библии, а в свободное время побивает мать и сына. Дочку, сестру Томаса, отец не трогает, к ней у него очень странные всепозволительные эмоции. Томас привык, что отец его бьет большой деревянной ложкой, мать привыкла, что любое ее слово воспринимается в штыки.

Томас пишет книгу, ту самую, что вынесена в заголовок. Там он, словно ведя дневник, рассказывает о своей привязанности к девочке с кожаной ногой, о ведьме из соседнего дома (живенькой такой бабуле). Иногда к Томасу приходит Иисус, похожий по характеру на сложного подростка лет на десять постарше. Так и живут.

Читая, вспоминаешь первые главы диккенсовского "Оливера Твиста". Только тут герой не голодает, он просто хочет спокойствия, и чтобы папа перестал маму бить. Тонна эмоций проходит сквозь, и такая же тонна остается внутри.

Очередной раз издательство подарило книгу, которую необходимо читать подросткам, малышам, и всем, кому за...