Честно говоря, тургеневский Лир меня впечатлил гораздо больше, чем шекспировский. У английского классика голая абстракция: абстрактное предательство, абстрактная борьба за власть, абстрактные страсти. У Тургенева эта схема обрастает конкретикой. Харлов не невинная жертва предательства, он сам, собственными руками создал тех, кто предал его потом. Слишком привык он к собственной власти, безнаказанности, слишком привык не считать других за людей. Слишком уж он крепостник и патриархальный самодур (пламенный привет всем плакальщикам по "России, которую мы потеряли и прочим исконно-посконно-домотканным ценностям - вот они во всей красе или безобразии). Сам же Харлов создал и униженного и оскорблённого Сувенира. И не повернётся у меня язык осудить последнего за ту мерзкую радость, которую он испытал, увидев бывшего хозяина жизни таким же нищим, как и он. И всё-таки я буду солидарна с харловскими крестьянами, жалевшими своего барина, хоть и их он притеснял: "Известно, барин". А сейчас его "обидели", сейчас он одинокий никому не нужный старик, и прошлое имеет только теоретический интерес. Не могу я не симпатизировать таким вот несгибаемым великанам, не боящимся никого и ничего, способным быть единственным воином в поле, непобедимым, если речь идёт о том, чтобы открыто и честно дать в морду, и абсолютно беспомощным. когда сталкиваются с подковёрными интригами, подлостью и ударами из-за угла. И эта неоднозначность, многоплановая конкретность тургеневского Харлова делает его для меня однозначно интереснее абстрактной трагедии классического шекспировского героя.