5

Это сладкое слово...

Свобода, свобода,
Так много, так мало
Ты нам рассказала,
Какого мы рода.

Ю. Шевчук "Песня о свободе"

Идея прогресса человеческой истории предполагает, что с каждым этапом развития человек становится всё более и более свободным. Значит ли это, что состоялся долгожданный прыжок из царства необходимости в царство свободы? Стал ли современный человек свободнее своих предшественников? Вопросы, ответы на которые неочевидны не только для Эриха Фромма, но, если пораскинуть мозгами, то и для нас тоже.

На первый взгляд кажется, что здесь и говорить не о чем. В средневековом обществе Церковь и/или государство определяли и ограничивали жизнь человека, с этим мало кто будет спорить. С одной стороны, индивид находился в безопасности и покое, пусть и с сильно урезанными возможностями интеллектуального и чувственного развития. Но вот с развитием технологий наступает период промышленной революции, и человек оказывается наедине со своей свободой, не зная, что ему с ней делать. Выбор, встающий перед ним, довольно труден: реализовать свою свободу через развитие личности либо найти себе новую зависимость через подчинение другому авторитету. Стоит ли говорить, какой выбор сделало большинство?

Именно в этом выборе Фромм видит возникновение новых религиозных направлений: лютеранства и кальвинизма. Лидеры этих учений считали, что в основе всякой добродетели лежит уничижение. Для воспитания этого чувства был нужен образ бога-деспота, требующего полного подчинения человека и безграничной власти над ним. Обращённые к набирающему силу среднему классу, лютеранство и кальвинизм очень быстро нашли множество сторонников. Здесь поневоле задумаешься над словами Достоевского: "Нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается". А если вспомнить кальвинистскую доктрину предопределения, которая разделила людей на тех, кто будет спасён и на тех, кто заведомо осуждён на вечное проклятие, то станет понятно, откуда растут ноги у нацистской теории расового превосходства.

Впрочем, можно сказать, что исторические аспекты возникновения и развития тоталитарных обществ так или иначе принадлежат истории. Какое дело до них нам сегодняшним? Ведь мы переросли и кальвинизм с лютеранством (имею в виду пик их популярности), и тоталитарные режимы (хочется на это надеяться). Что ж, рассмотрим современный мир с технической и социальной стороны.
Современная система производства предоставляет человеку все блага цивилизации. Однако у этой монеты есть и оборотная сторона. Человек построил свою систему жизнеобеспечения, построил фабрики и заводы, он производит одежду, механизмы и продукты питания. Но в то же время он отчуждён от результатов своего труда. Например, как инженер-энергетик я не могу принести с работы полведра электричества для своих нужд. Современная система производства сам по себе стала хозяином над человеком, и в результате людьми управляют экономические и финансовые кризисы, безработица и войны. Так мир, созданный человеком, превратился в хозяина, перед которым человек склоняется, пытаясь его как-то умилостивить или по возможности перехитрить.

Это только технический аспект глобальной проблемы. Если же рассмотреть социальную сторону, то и здесь нас ждут неутешительные вести. Значительный сектор нашей культуры имеет единственную функцию: затуманивать все основные вопросы личной и общественной жизни, все психологические, экономические, политические и моральные проблемы. Затуманить настолько, что индивиду ничего не остаётся, как обратиться за разъяснением к "специалисту" (живи Фромм в наше время, то назвал бы его "диванным экспертом"). Человек всё глубже тонет в океане фактов, и с нетерпением ждёт решения на блюдечке с голубой каёмочкой. Это приводит не просто к потере желания размышлять, а к утрате способности думать самому. Вот что по этому поводу пишет сам немецкий философ:

Мы полагаем, что свобода слова - это последний шаг в победном шествии свободы. Но забываем при этом, что, хотя свобода слова действительно является важной победой над старыми ограничениями, современный человек находится в таком положении, когда многое из того, что "он" говорит и думает, думают и говорят все остальные. Пока человек не приобрёл способности мыслить оригинально, то есть самостоятельно, не имеет смысла требовать, чтобы никто не мешал выражению его мыслей.

А ведь "Бегство от свободы" было написано в далёком 1941 году. Насколько же эта характеристика подходит к современному веку!

Но не может такого быть, чтобы отдельно взятый немецкий философ не предложил свой путь к решению проблемы свободы. Это превратило бы философскую работу в гнетущую антиутопию. Эрих Фромм - не исключение, и поэтому он предлагает читателю свой собственный термин:

Спонтанная реакция - это единственный способ, которым человек может преодолеть страх одиночетва, не отказываясь от полносты своего "я", ибо спонтанная реализация его сущности снова объединяет его с миром - с людьми, природой и самим собой. Главная, важнейшая составная часть такой спонтанности - это любовь, но не растворение своего "я" в другом человеке и не обладание другим человеком. Любовь должна быть добровольным союзом с ним, на основе сохранения собственной личности. Именно в этой полярности и заключается динамический характер любви: она вырастает из стремления преодолеть отдельность и ведёт к единению, но не уничтожает индивидуальность.

Помимо этой выжимки из "Бегства...", очень хочется отметить, какой прекрасный анализ фрейдизма делает Эрих Фромм. Вобрав действительно значимые моменты из психоанализа, Фромм не останавливается на одной только сексуальности как главном подсознательном двигателе, но акцентирует внимание на социальной природе человека. После этой книги мне стал гораздо понятнее сам психоанализ, хотя немецкий философ не ставил своей задачей разбор недостатков учения Фрейда.

А ещё "Бегство от свободы" - это одна из тех немногих книг, которые хочется иметь дома в бумажном переплёте, чтобы в отдалённом будущем, сняв очки дополнительной реальности, отключив вживлённые в мозг коммуникаторы, я смог по старинке перевернуть бумажную страницу и вспомнить, как много говорил о внутренней свободе немецкий философ Эрих Фромм.