5

Вот это вещь! Вот так надо писать научно-популярные книги, вообще на любую тематику. Огромный респект авторам, титанический труд, честная научная работа, без дураков.

Русский перевод явно не дотягивает, хотя все равно позволяет понять значимость этой работы и основные моменты в ней. Впрочем, спасибо издателям и на том, что так оперативно все-таки издали книгу на русском языке. Переводчик очевидно старался, но тут невозможно просто переводить, здесь должны были участвовать высококлассные специалисты в рассматриваемой области, историки, социологи и психологи. Кальковым переводом нереально передать этот труд адекватно. Потом непонятно, в издании указано “перевод с английского”, а оригинал-то все-таки на немецком. Такие вот переводы с перевода вообще странны, если это не опечатка в выходных данных. Кстати, опечаток и просто стилистических ляпов тоже много. Пожалуй, имеет смысл прочитать книгу по крайней мере на английском, а когда подтянется уровень немецкого, то обязательно и в оригинале.

Дальше...

Тема-то для немецкоговорящей аудитории весьма острая. Без сомнения, написана книга для немцев. Очевидно считывается также и вторичная адресация - англичанам, ведь как ни крути, Англия занимает центральное место в этой книге. Как научный работник, которому приходится много читать научной литературы и иногда писать тоже, могу утверждать, что когда чувствуется автор, его позиция, в типично научной, строго выдержанной работе, - это высший пилотаж, это то самое творческое мастерство, от которого мурашки по коже идут. Здесь это есть, - боль авторов за свою историю, за свой народ, - и одновременно беспристрастный, честный, мужественный научный подход. Я уже сказала, что считаю труд титаническим, и это не преувеличение, достаточно прочитать в предисловии об объеме исходного материала - около 150 000 машинописных страниц и посмотреть ссылки в конце книги. Авторы упоминают, что работала целая научная группа, чтобы разобрать такую гору сырого материала, и это неудивительно.

Единственное, что меня немного раздражает в этой книге - это очевидно популистский ее подзаголовок. Конечно, когда в соавторстве такой книги находится социальный психолог, уж он-то не может не понимать, что как минимум половина читателей книги будут именно этим интересоваться - реальными рассказами о боях, страданиях и смерти, в общем, клюковкой. В главе, посвященной массовым убийствам, как раз довольно подробно разбирается так называемый “туризм на места расстрелов”, когда военные и гражданские, не имеющие прямого отношения к проводимым “мероприятиям”, тем не менее приходили, что называется, “позевать”. Что двигало этими людьми? Уж не то же ли самое, что и многими читателями этой книги и других книг, подробно описывающих подобные ужасы? Почему, кстати, люди вообще смотрят/читают фильмы/книги ужастики или всякие кровавые бойни?

Насилие на самом деле никуда не исчезло и из нашей обычной, современной жизни, даже в относительно благополучных западных странах. Оно просто вытеснилось в другие сферы, - те же просмотры фильмов-ужасов и боевиков. Авторы очень хорошо представляют себе внутренний мир своего читателя, ведь настоящий их читатель - их соотечественник, - они последовательно, с примерами, пытаются достучаться до него и поговорить о природе насилия. Совсем недалекие предки авторов и читателей не были инопланетянами или какими-то сверх-чудовищами, они были обычными людьми, и насилие, которое творили они, и которое творилось с ними, - оно не было чем-то таким, что в принципе неприсуще современному обычному человеку. Это очень смелая вещь, кстати, для современной Германии, с их пришибленностью вопросами Второй Мировой и Холокоста. Приведу последний абзац книги целиком.

Если прекратить определять насилие как отклонение, можно больше узнать о нашем обществе и о том, как оно функционирует, чем если продолжать разделять иллюзии общества о самом себе. То есть, если насилие в его различных проявлениях отнести к инвентарю социальных возможностей действия человеческих сообществ выживания, можно увидеть, что они же всегда являются и способами уничтожения. Надежды современности на свою удаленность от насилия иллюзорны. Люди убивают по самым разным причинам. Солдаты убивают потому, что в этом состоит их задача.

Есть вещи в этой книге, которые я читала особенно сильно переживая. Тут, кстати, можно вообще сказать почему я стала читать ее. Меня не интересуют всякие чисто военные вещи, бои там, техника, традиционные для западного общества вопросы по уничтожению евреев тоже лежат вне непосредственных моих забот. Истинную причину, непосредственно побудившую меня купить книгу и как можно быстрее приступить к прочтению мне даже как-то неудобно озвучить… и плюс ко всему, если я просто скажу о ней в двух словах, то рискую быть неправильно понятой. Поэтому придется кое-что еще пояснить о себе, а не о книге. Это будет история из разряда “как я докатилась до жизни такой”, и ее смело можно не читать, а перейти к следующему абзацу, где хочу наконец-то перейти к содержанию книги, если получится. Так вот, как у всякого обычного советского ребенка, мое отношение к войне было связано по большой части с приключениями и подвигами, а также с непоколебимой уверенностью в “нашем правом деле”, и разумеется, что бы там ни было, “наши” - это всегда были наши, а “фашисты” - это были очень плохие какие-то недочеловеки. Разумеется, я смотрела многие наши фильмы, как художественные, так и документальные, в том числе и “обыкновенный фашизм”. (Кстати, в этой книге вы ни в коем случае не встретите этой ошибки, называть Германию фашистской или немцев - фашистами, то удел итальянцев, а это - национал-социализм). Однако, читала про войну я по большей части Константина Симонова и Василя Быкова, а в зрелом возрасте большое влияние на меня оказал Виктор Астафьев. Его “Прокляты и убиты” считаю самой мощной вещью о войне. Потом читала еще Константина Воробьева, кстати, по наводке из Астафьева. Документальной никакой литературы предпочитала не читать, что-то немного иногда дергала из интернета, по мелочи. В общем, представление о войне конечно отрывочное. Про концлагеря только “Сказать жизни Да” Виктора Франкла прочла, и тоже считаю это одной из наиболее стоящих вещей. Я думаю, что не смотря на то, что моя выборка чтения была небольшой и очевидно нерепрезентативной, все это хороший, качественный материал, достойный доверия и хорошо подчиненный моей основной цели, тому, для чего я вообще читаю о войне. Мне важно, конечно, понять историю, особенно нашу историю, важно все время понимать, как могут сейчас играть (и играют) на наших исторических чувствах, но тем не менее часто спрашивала сама себя “Лена, зачем тебе это? Это же война, в этом по определению нет ничего хорошего. Неужели тебе просто так вот любопытно читать про смерть, про убийства?…” Скажем так, мне интересен человек, а человек проявляется в экстремальных ситуациях, и еще, мне очень интересен человек русский. А с недавних пор добавился интерес к немцу и австрийцу. Дело в том, что почти три года живу в Австрии, в славном городе Линце. 20 минут езды на машине до одного из самых страшных лагерей военного времени - Маутхаузен. Линц после войны был разделен на две зоны оккупации - северная от Дуная часть была советской, а южная, собственно центр Линца и промышленная его часть была американской. И хотя об этом почти не говорится, но иногда прорезается, особенно мы сами, русские, говорим об этом. Одна моя знакомая русская замужем за австрийцем, и его бабушка как раз жила на зоне советской оккупации, она ей говорила, что это было очень страшно, кого-то русские убивали, кого-то насиловали. Про убийства и насилие русских полна вся сетка, на любой вкус.

Тут я решила сделать паузу и все-таки перейти, вопреки обещанию, данному ранее, к новому абзацу, так и не начав обсуждения содержания книги. Вот за что люблю Пелевина, так это за пару сильных фраз, способных вытащить меня из (почти) любой депрессии. “Выяснять несуществующие отношения с тенями угасшего мира”… хм, почему-то когда вспоминаешь эту цитату, даже это самое выяснение отношений переходит на какой-то другой уровень, ощущаешь что-то вроде опоры под ногами. Творили ли жуткие насилия бойцы Красной Армии? Многих вещей мы не знаем и знать не можем, стремлюсь исходить в основном из здравого смысла. Я думаю, было всякое. Однако то, что люди в западной Европе не только что-то там думают, а откровенно сравнивают, сомнений вообще нет. И нет для меня вопроса, имеет ли смысл или нет вступать в несуществующие отношения… я должна понимать, и все. Рассуждая логически, с привлечением того минимума фактов, которые имею, следует признать, что поведение наших предков в Европе было иным, нежели поведение американцев. Америка вообще от войны только выиграла и разбогатела, чего им стоило прислать откормленных профессионалов с отличной техникой? Да еще всего-то за год до окончания войны. Разумеется, реальная ситуация не идет ни в какое сравнение с состоянием в рядах Советской Армии, где уже кого только не было. И резонный всегдашний ответ: “а они-то у нас что творили? их никто не звал”. И честно сказать, иногда почва все равно немного начинает уходить из-под ног. Поэтому когда увидела рецензию на книгу у уважаемого metaloleg , сразу поняла, что это именно то, что надо. Вещь объективная и именно с другой стороны, и хорошо, что не для нас написана, лучшего проводника для путешествий в те самые “угасшие миры”, но по ту сторону баррикад, сложно вообразить.

С первой же станицы, как начала читать собственно книгу, сразу осознала, что это нечто гораздо бОльшее, чем ожидала. Это не только про войну, но о природе человека вообще, о немцах, тех и нынешних. Наверное, могу говорить об этой книге еще долго, мне уже вообще все равно, читает ли кто-нибудь эту рецензию или нет, просто это такая мощная вещь, что человек сам себя обкрадывает, если не попытается вникнуть в нее.

Как когда-то Эрик Берн рассматривал наши действия в разных условиях как разные роли в разных играх, что-то подобное подразумевают авторы под “относительными рамками”, только шире. Если продолжать аналогию с ролями, то относительные рамки можно рассмотреть как пьесу вообще, то есть то, что окружает игрока в определенной роли, вся совокупность действа - декорации, сюжет, контекст, предыстория, публика и т.д. Действия, разумеется, как это часто и бывает в драматургии, могут быть включены друг в друга, как матрешки. Например, сейчас я пишу эту рецензию и играю роль резензента в определенном действе, а именно - в интернет-сайте livlelib.ru. Пространство всего того, что в рамках сайта влияет на мои действия - это и есть относительные рамки данной ситуации. То есть, я могу предполагать, что кто-то прочтет эту рецензию, может быть даже до конца, я знаю, что написана она слишком длинно и это уже не совсем хороший формат для большинства читателей, поэтому я ожидаю, что причитавших будет мало, прокомментировавших, по крайней мере, в тему, тоже почти не будет, и т.д. Я могла бы изменить формат, чтобы подстроиться под популярное прочтение или еще как-то иначе подыграть проистекающему действу, ну и т.д. Однако, сейчас я отойду от компьютера и пойду играть роль мамы, а в понедельник я пойду на работу и буду там играть роль научного работника, и т.д. И все это будут разные, но вполне конкретные относительные рамки, уже более широкие, чем те, в которых я пишу эту рецензию. А еще более широко можно рассмотреть мои относительные рамки как гражданина России на данном историческом этапе, ну и т.п. Так же и с солдатами Вермахта - они тоже существуют в своих относительных рамках, как, например, летчик - в рамках своего экипажа, потом в рамках более широких, своих боевых единиц, потом еще более широко - как солдат Вермахта, далее еще шире, как гражданин Германии времен Третьей Рейха, ну и затем, оказавшись в плену у британцев, он находится в относительных рамках пленного, и уже соотносится с относительными рамками более широкими, ему уже приходит в голову соотнести свои действия с тем, как их могут увидеть, скажем, англичане. Да, разумеется, относительные рамки - это не просто совокупность внешних условий, а вся их палитра, этих условий и истории этих условий, переработанная культурой всей общности людей, входящих в те же самые относительные рамки.

Невозможно рассмотреть все относительные рамки, в пространстве которых живут и разговаривают солдаты Вермахта, которых подслушивают британцы и записывают наиболее интересные, с их точки зрения, разговоры своих подопечных. Но авторы попытались описать по крайней мере схематично относительные рамки среднего представителя “арийской рассы” времен господства в Германии национал-социалистов. На мой взгляд, это ОЧЕНЬ ценный материал, это не просто набор исторических данных, но проанализированных так, чтобы понять, как все эти исторические события были пропущены через обыденную культуру обычного немца, солдата того времени.