4 Детская мистификация родом из «Тёмной Башни»: Блейн Моно, кричащие малыши и трагикомический флёр, сводящий с ума

Не найти никого быстрее между Сент-Луисом и Топикой!

Нужно являться очень заядлыми и злобно-ироничными фанатами Стивена Кинга, чтобы выпустить отдельно маленькую книжицу, пересказанную в дебрях большого тома «Бесплодных земель», третьего по счёту в ещё более огромной серии «Тёмной Башни». Это как вытащить наружу и продать весёлую смерть с краешка иглы, что была в яйце, а яйцо — в утке, а утка — в заячьей задумке, а та — прямиком из головы-сундука «короля ужасов». И ведь метафорическая «игла», согласно кинговской мифологии, вообще из другого мира — мира Джейка, члена Ка-тета Роланда, а переложила на бумагу эту чудаковатую фантазию в середине двадцатого века некая Берил Эванс — «женщина, которой никогда не существовало». Внутри повествования её сказка напрямую относится к событиям цикла: это одновременно и ключ, и разгадка, а прототипом Чух-Чуха выступает гораздо более мрачный Блейн Моно, любитель загадок и издевательств. Поэтому для поклонников писателя сей опус — отличный бонус, внезапно материализовавшийся в нашей реальности, да ещё с ужасающими, предельно точными иллюстрациями художника Нэда Дэмерона, на коих, как завещал автор, позитивные образы обретают поистине демонические черты. Тех же, кто вообще не в курсе, с чем имеет дело, и решился купить ЭТО своему ребёнку, ждут недоумение и разочарование. К тому же, детям подобное читать лучше не стоит. Ничего смешного и распрекрасного тут нет, хотя сама по себе, без привязки ко всему вышеупомянутому включая картинки, небылица предстаёт вполне безобидной историей про ценность дружбы машиниста и его машины, бюрократическую гонку за прогрессом и недюжинную смекалку, норовящую в раз решить все проблемы. С крохотной оговоркой: здесь всё — не то, чем кажется.

Машинист Боб хранил тайну. Только он единственный на свете знал, что Чарли Чух-Чух на самом деле — живой. По-настоящему.

Необходимо подчеркнуть, что перевод Яковлевой в данном случае несколько отличается от перевода Покидаевой в «Бесплодных землях», однако существенных различий, способных исказить восприятие, почти не замечено. В конце концов, что с того, что в одном варианте — «поезд», в другом — «паровоз», и гудит он где-то как «ВУУУ-УУУУ», а где-то как «ЧУУУУУ-УУУУУХ». Правда, и песенка Чарли претерпела изменения. Субъективно говоря, у Покидаевой она звучит добрее и колоритнее, а у Яковлевой — лаконичнее и конкретнее. Зловещая последняя строчка и там, и тут выполняет поставленную задачу, вселяя в читателя нотку подлинной тревоги, но «пока не пробьёт мой час» всё-таки тоньше вонзается в сердце, чем «покуда не умру». Тем более в связке с предыдущей — «и быть паровозом счастливым, чу-чу», нежели с — «я мчал, и мчал, и мчал вперёд». То есть, Покидаева будто изысканнее играет на контрапункте, не повышая условность до степени агрессивного высказывания, а аккуратно выправляя её мечтательным рефреном. Яковлева же упрощает оригинальный текст, что, впрочем, в эксклюзивной автономности подходит именно для красочного переиздания с плотными листами и выпукло-рифлёной обложкой, наверняка уже не раз попавшего в руки спонтанно наткнувшимся на него прохожим, не подозревающим о его истинном предназначении.

Он чувствовал себя совсем одиноким и заброшенным. И страшно скучал по бесконечным серебристым рельсам, бездонному небу и бескрайним просторам. Иногда по ночам, вспоминая былое, он тихонько плакал чёрными масляными слезами.

Итак, перед нами — абсолютный пример того, как потоки смыслов и отсылок вкупе с ореолом значимости, сопровождающие произведение, оказываются в разы мощнее самого произведения. Уникальный дар для одной аудитории и совершенное проклятие для другой. Подозревал ли сам Стивен Кинг, куда его заведёт вдохновение при проработке вселенной «Тёмной Башни»? Увы. Наверняка он сидел с печатной машинкой на коленях в одном из вагонов длинного, ржавого локомотива судьбы, едущего по путям между Сент-Луисом и Топикой вместе с созданными им же персонажами, и широко-широко улыбался… в диком вопле безумия.

И время от времени ребятишки сквозь смех и гомон слышат, как Чарли тихонько напевает свою старую песенку.