3.5 Семейное положение — туса

Мы были тремя детьми земли, которые пытались принять какое-то решение в ночи и перед которыми во тьме поднимался на воздушном шаре весь груз прошедших веков.

Пока читала, не покидало ощущение, что автор писал этот текст в кофеино-марихуанном угаре. Оказалось, я близка к правде: в кофеино-бензедриновом.

Персонажи носятся из одного конца Америки в другой, питаясь подножным кормом и функционируя исключительно на алкоголе и сексе. Написан роман в 1947-1951, и это чувствуется; люди вроде как говорят о смысле жизни, но смысла нет, да и жизнью это назовешь с натяжкой. На дороге в бегстве от жизни? Скорее да, чем нет. Быстрее, ещё быстрее, выжать из дряхлой машины всё, бросить и взять другую, пить, пить, ехать дальше, смотреть на девочек, ехать, пить, только бы не остановиться, только бы не думать, только бы не решать.

Может, надо было проникнуться сочувствием к Дину, этому непризнанному святому, богу современного времени и прочая, и прочая, три раза женатому, два разведенному, с неизвестным доподлинно количеством детей… Но я с начала и до конца задавалась вопросом, что в нём находили. Он же безумен. На самом деле он не знает, что ему нужно, да и нужно ли что-то? Будто потерянный ребёнок, только большой. Но если ребёнок не может быть полностью ответственным за себя, то к взрослым вопросики.

Та часть, где Сал с Дином и случайным парнем поехали в Мексику, понравилась куда больше всего предыдущего. Будто в те моменты, когда Дин спит, а рядом нет других шумящих, личность Сала всё-таки берёт верх — и он способен мыслить и рассуждать, становится куда интереснее. А потом Дин просыпается, чешет живот и начинается очередная ходка по барам и притонам.

Понимаю, почему это классика американской литературы и что стремился сказать/показать Керуак. Увы, совершенно не близко.

Когда он ушел, Дин указал на опустевший фортепианный табурет.

— Пустой трон Господень, — сказал он.