4.5 На зов скорбящих

— ...А потом, значит, минут пять спустя, звонят наши потрошители из морга и просят прислать охранников. Говорят, у них там пара покойничков того... разбуянилась. Вроде как сбежать хотят. На охране, значит, похмыкали, посмеялись, но людей все-таки послали. Ну вот. Через пару минут оттуда звонят уже охранники, требуют подкрепления — вроде как теперь вообще все повоскресали. Ну, эти опять ржут, но идти идут — мало ли, может, они там бухают в морге...

Уж не знаю, меняются ли мои вкусы, отчего скандинавская литература воспринимается так легко и выглядит так притягательно, или просто книга удачная. В любом случае это уже пятая книга автора, которую я читаю, и первая, которая читалась так комфортно, а это что-то да значит.

Во время чтения чаще всего вспоминала о французских "Вернувшихся"— два сезона тяжелого и депрессивного сериала, который не отпускает и проходится по эмоциям, как каток по асфальту, этакая эмоциональная мясорубка. Немного напоминал и "Тепло наших тел", но только самое его начало, когда зомби могут только есть и передвигаться.

Есть и некоторое количество шуток, моё любимое:

Эльви несколько раз пыталась заговорить с Флорой о Боге, но Флора была атеисткой, и разговор не клеился. Флора, в свою очередь, пыталась приобщить бабушку к Мэрилину Мэнсону — приблизительно с тем же успехом.

Но во многом это все же грустная история о том, что есть всё — от смерти до веры.

Герои и их переживания выглядели реалистично и живо, им было легко сопереживать. Причем главных героев здесь было довольно-таки много, так как историю рассказывают не одним заходом, а с помощью нескольких героев, которые оказываются в несколько разном положении после воскрешения столичных мертвецов — и это было отличным решением, которое погружало в историю еще качественнее и эмоциональнее.

В общем, определенно советую эту книгу любителям мистических историй в скандинавском стиле

У петербургской писательницы Фигль-Мигль есть роман «Эта страна», сюжет которого построен на идее воскрешения мертвых. Президент РФ издает указ о реализации Национального проекта, в основе которого лежит концепция «Философии общего дела» Николая Федорова. Власть возвращает к жизни людей, репрессированных в 20‒30-е годы, чтобы «пополнить генофонд русского народа», решить демографический вопрос.
Вообще, довольно интересно получается. Колонизация прошлого находит в романе «Эта страна» буквальное воплощение. Как замечает один из персонажей, «режим поднял мертвецов в последней попытке устоять»; власть насилует прошлое, чтобы продлить себя, – звучит знакомо.
Мертвецы как угнетаемый класс – это вообще важная тема последних лет. Лучше всех об этом написала Мария Степанова, в ее книге «Памяти памяти» есть такие строки: «К началу нового века мертвые, это невидимое и неописуемое большинство, оказались новым меньшинством, бесконечно уязвимым, униженным, пораженным в правах. Бездомный имеет право возмутиться, если его фотография возникнет на обложке семейного календаря. Человек, осужденный за убийство, может запретить публикацию своих дневников или писем. Есть только одна категория, начисто лишенная этого права [– мертвые]».
Что же касается романа Фигль-Мигль, он не оправдал моих ожиданий, но у исходной идеи явно был потенциал. Вдохновившись книгой, я попытался вообразить, куда еще можно направить эту историю и как могла бы выглядеть, скажем, экранизация «Этой страны». Возможно, думал я, это будет история о том, что, воскресив мертвых, власть по инерции снова начнет их репрессировать по второму кругу. Ведь, воскресив сотни тысяч граждан, любая власть неизбежно столкнется с кучей проблем правового характера. Хотели как лучше, а получили наплыв беженцев.

— Алексей Поляринов - Ночная смена