5

"Назови мое имя в вечности — и я никогда не погибну."
Такими словами завершается обращение к богу, высеченное на стенке саркофага, найденного в одной из гробниц Долины царей. Для древнего египтянина имя было ключом и вратами в вечную жизнь. Подвергнуть его забвению значило проклясть человека и обречь на безвозвратное исчезновение. Десятки картушей, обнаруженных археологами при раскопках древних гробниц, сквозь тысячелетия сохранили имена фараонов, таким образом оставивших след на пути к бессмертию. Ведь что такое бессмертие, если не память? Воссоздавая историю и проникая в тайны иероглифов, мы заново узнаем — вспоминаем — целую эпоху. Не нужно быть профессором египтологии, чтобы знать имя женщины-фараона Хатшепсут; военные подвиги Тутмоса III и Рамзеса II прославили их в веках; имена Джосера и Хеопса неразрывно связаны с великими пирамидами; история Клеопатры уже давно служит источником вдохновения для режиссеров и литераторов; видевший золотую маску Тутанхамона никогда ни с чем не спутает ее. А сколько еще имен хранят царские списки!..
В данном труде английского египтолога Артура Вейгалла речь пойдет еще об одном фараоне, чье имя направляет наш взгляд ввысь и прямиком к солнцу. Он вступил на престол как Аменхотеп IV, но вошел в историю как Эхнатон.

Книга лишена академической сухости, живые, художественные описания окутывают магнетическим флёром. Чувствуется, что автор сам очарован образом Эхнатона и, возможно, до некоторой степени пристрастен в оценке излагаемого. Однако прежде чем считать это недостатком, следует учесть, что эта книга не призвана дать ответы на множество открытых вопросов. Ее первоочередная цель — увлечь читателя, заинтересовать одним из ярчайших объектов египетской истории, пленить загадками амарнского периода и побудить на дальнейшие изыскания. И это ей удается превосходно.

Дальше...

История Эхнатона не перестанет возбуждать споры в ученых кругах. Зенитом его правления, несомненно, является введение во многом революционного культа единого верховного божества Атона в политеистическом Египте. Его символом стал солнечный диск с расходящимися во все стороны лучами, каждый из которых был увенчан раскрытой ладонью, дарящей жизнь. Был ли это первый проблеск монотеистической религии в языческой тьме ранних веков? Этот вопрос остается открытым. Для автора этой книги важнее показать то, как фараон видел сущность Бога. В то время как привычные египетские божества предстают перед нами с полным набором черт характера и привычек, присущих обыкновенным смертным, Атон "был нематериальным, вездесущим и вечным Отцом человечества, проявлявшим себя через солнечный свет", "подателем Тепла". Провозгласив себя верховным жрецом культа, Эхнатон призывал своих подданных лицезреть Бога в окружающей повседневности: в легком ветре, наполняющем паруса, в вылупившемся птенце, в тянущемся ввысь молодом ростке... Биение самой жизни — вот чем была сердцевина божественной сущности. Бога больше не нужно было искать в темных святилищах, он не скрывался в чаду жертвоприношений, его голос могла слышать не только горстка посвященных. «Твоя любовь велика и беспредельна, — говорится в одном из гимнов Эхнатона. — Ты наполняешь земли Египта своей любовью». В стремлении египтянина к вечности Эхнатон определил точку постоянства, в которой можно быть уверенным день ото дня: солнце. Действительно, что еще сопровождало человека с момента его появления на земле, как не солнечный диск? В контексте истории человечества, не говоря уж о человеческой жизни, именно солнце — символ неизменного и вечного.
Правление Эхнатона также способствовало развитию и появлению нового стиля в изобразительном искусстве. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить изумительный бюст Нефертити, супруги фараона. Кроме того, изображения "божественной четы" в этот период лишены помпезности. Фараон в кругу семьи, отдыхающий с супругой, играющий с дочерьми — такая естественность была необычна для традиций Египта. Эхнатон словно демонстрировал собственные семейные отношения как идеал, подавая пример, каким должен быть отец и супруг.

Как водится, идиллия имела и обратную сторону. За созерцанием природы и отправлением религиозных церемоний фараон словно терял связи с реальностью, уходя в мир грез. Может быть, потому что если долго глядеть на солнце, велик риск ослепнуть. Иначе чем объяснить его политическую апатию? Какие оправдания найти его бездействию во время разгоравшегося хеттского вторжения, когда египетские полки так и не получили приказ выступать на помощь осаждаемым и молящим о помощи провинциям? Империя разваливалась, внутри также зрел раскол, подогреваемый фиванским жречеством, оставленным по сути не у дел после религиозной реформы.
...Смерть Эхнатона оборвала эту агонию. Фараона посмертно заклеймили еретиком, все упоминания о нем должны были быть уничтожены. Худшая участь для египтянина. Несбывшаяся, к счастью, ибо по сию пору история Эхнатона представляет неистощимый предмет для дискуссий. Он не был забыт. Может быть, потому что сиял слишком ярко и попросту не мог сгинуть во тьме веков, или же Отец всего сущего в милости своей выполнил просьбу сына и первого жреца, произнеся его имя в вечности.

Эхнатон со своего трона проповедовал простоту, честность и искренность. Он стал первым гуманным фараоном и первым человеком, в сердце которого не было места варварству. Три тысячи лет назад он подал нам пример, которому можно следовать и сегодня, пример того, каким должен быть муж и отец и просто честный человек. Он показал нам, как должен чувствовать поэт, чему должен учить учитель, чего следует добиваться художнику, во что верить ученому и о чем думать философу.