5 Между Ларрой и Данко

Мне казалось, я хорошо помню "Старуху Изергиль" со школы. Оказывается, нет. Как выясняется, история Ларры, сына орла, и смелого Данко перемежается историей про мужчин, которых любила Изергиль. В их череде - разбойник-гуцул, турок с боевыми шрамами и гаремом, какой-то сутенер, член польского восстания офицеров... И не только. В подростковом возрасте я, прямо скажем, могла этой части попросту не понять. Но кажется, ее просто вырезали из школьной хрестоматии. Как бы то ни было, композиция рассказа в школьные годы прошла незамеченной. А она тоже имеет значение: между эпическими полюсами крайнего эгоцентризма с альтруизмом - обычные люди, которые живут, как получается, уже не в сказочных, и, уж тем более, не в эпических обстоятельствах. Кажется, главное в рассказе - явное противопоставление "эпический герой vs обычный человек". Герой не подчиняется обстоятельствам, потому что у того, кто ничего не делает, ничего и не получится. Обычные люди - лишь реагируют на их стечение. Могут и разбойники податься, чтоб быть потом повешенными. Но судьбу свою они не творят и не выбирают.  Наверно, поэтому их имен, отговариваясь старостью, не может вспомнить даже сама Изергиль. Она их любила, но, тем не менее, в её памяти они сливаются в безымянную череду, а помнит Изергиль, что значило имя Ларры, и как от сердца Данко остались лишь голубые искры, что вспыхивают в степи перед грозой.