За смертью вне очереди

Что мы знаем о террористическом акте в школе №1 г. Беслана 01-03 сентября 2004 года? В лучшем случаем мы знаем количество жертв – 334 человека. Может быть, мы знаем, что погибших детей среди них – 187. Сколько-сколько? Да, 187 детей. А сколько погибло людей после 03 сентября? Сколько матерей и отцов умерли от горя? Сколько людей не выжили после множества полученных осколочных ранений, ожогов и скончались в больнице? Кто ведет этот черный список?

Наверное, многие из нас помнят страшные события тех дней. Я, кстати, тогда училась в старшей школе. Через год я покинула стены родного здания, держа в руке аттестат выпускника. Через год я забыла, что случилось в школе №1 г. Беслана. Но почему? Мое личное социальное равнодушие? Нежелание знать правду? Умалчивание об истинных масштабах трагедии в СМИ? Можно придумать тысячи причин и тысячи оправданий.

Вы можете себе представить, сколько деревьев пришлось срубить, чтобы в течение 3 дней успеть соорудить 334 гроба, из них – 187 детских?.. Сегодня я знаю, что тогда гробовщики не спали и практически не ели трое суток. Нужно было успеть схоронить всех жертв бесланской трагедии по-человечески.

Город мертвых в городе живых. Оказывается, в Беслане построено отдельное кладбище для невинно убитых 01-03 сентября 2004 года – «Город ангелов». Если вы не хотите обидеть женщин этого города, никогда не желайте им долгих лет жизни. Многие их них и так живут на кладбище, мечтая о приближении собственного конца жизни. Больше никогда в Беслане никто живых детей не называет ангелами. У ангелов существует иное место жительства.

Наверное, вы знаете, как может плакать женщина… Но кто-нибудь может представить, как рыдает два-три десятка мужчин в голос, прося прощения у собственных детей за то, что не смогли их сберечь?

Кто-нибудь слышал о том, что всех заложников мужского пола расстреляли в первый день в кабинете литературы? Кто знает, сколько литров слез можно было собрать в этом месте после трагедии – слез жен и матерей?

Жизнь идет своим чередом. В Беслане построили новую школу – напротив старой. Некоторые выступают за снос теперь уже ненавистного здания – там погибли их родные и близкие. Некоторые – напротив – за сохранение (здание стоит – улики целы). И тех, и других можно понять…

Почему мы не хотим ничего об этом знать?

Ю. Юзик в книге «Бесланский словарь» одна из немногих предприняла попытку достучаться до наших сердец. Не собственными словами, а словами тех, кто пережил этот ад.

Зифа, мать: «Но я жду, жду его возвращения… Я даже не сомневаюсь, что он вернется… В ноябре купила ему зимнюю шапочку… Вчера – новые джинсы… Все по-прежнему… Я буду ждать: неважно, сегодня, завтра, через год – он придет домой… Он же просто спрятался… Может, мне придется ждать его всю жизнь: не имеет значения… Всю жизнь – значит, всю жизнь…»

Лена, мать: «Я приношу всегда одинаковое количество цветов — двадцать четыре, столько же, сколько ей было лет, когда она погибла».

Я была в ужасе от того, когда узнала, как низко могли вести себя взрослые по отношению к детям. Речь идет даже не о террористах (это отдельная тема разговора). Речь идет о взрослых-заложниках. Они пересаживались поближе к окнам и выходам в заминированном спортзале, давая возможность себе спастись при штурме. Они толкали детей вперед – под баскетбольные кольца, на которых был намотан динамит.

Вика, 14 лет: «Мое самое большое потрясение в этой школе – это не террористы, нет, совсем не то. Меня потрясли взрослые. Какие же они жестокие, лживые! И какие на самом деле сильные и мудрые дети. Я так не хочу взрослеть! Я хочу навсегда остаться в душе ребенком, потому что все дети станут потом взрослыми…»

Первый государственный канал Российской Федерации посвящает сюжеты телепередач Жанне Фриске и Филиппу Киркорову. Это сумасшедший дом! Почему никто не расскажет, что представляет собой ад на земле? Почему не расскажут о том, что многим – спустя 10 лет после трагедии – до сих пор нужна помощь?

Штурм прекратился. Заложники эвакуированы. Но худшее для родителей было впереди. Все только начиналось. Сутки в очереди перед дверью морга (представляете, какая была очередь?), опознание погибших детей, экспертиза ДНК (в случае невозможности опознания по останкам тел).

Дзерасса, мать: «Представляете, она у меня мозаику любила собирать – принцесс, львов… А теперь я, сидя на асфальте, ее зубки, как мозаику, раскладывала: вот два передних, одного не было еще, пропускаем, вот нижние…»

Я читала интервью людей, переживших трагедию, и думала: «За что? За что?» Кто пустил детей вне очереди за смертью? Кто позволил этому случиться? Думаю, истинную правду о случившемся в школе №1 г. Беслана мы узнаем не скоро. Но нам осталось завещание тех, кто пережил смерть, страх и боль.

Маирбек, муж: «Сейчас я точно могу вам сказать, что любовь сильнее смерти. Любовь живет сама по себе, для этого на самом деле и не нужен сам человек, его плоть. Любишь ведь не тело, а душу».

Эмма, мать и вдова: «Поэтому я остаюсь: чтобы рассказать вам, как мы страдали, любили. Я хочу сказать вам… Вдруг вы оставите мои слова в своей книге… Любите тех, кто рядом с вами, старайтесь жить так, словно каждый день может оказаться последним…»