5 Такие дела

"Такие дела" - авторский рефрен, констатирующий чью-либо смерть в романе. Мужчины, женщины, ребенка, собаки, свиньи на бойне или десятков тысяч погибших во время дрезденской бомбардировки. В небольшом объеме фраза звучит сто шесть раз. Не запомнилось с первого чтения двадцать лет назад. Вообще мало что запомнила, кроме ощущения - очень сильная и совершенно моя книга. Ни сюжета, ни, по большому счету, героев. Кто-то летал с инопланетянами, бомбардировка Дрездена, лагерь военнопленных, история о Крестовом походе детей.

С начала лета все хотела перечитать, все откладывая. Еще об одном забыла напрочь. Или не было этого в первый раз. Эмоциональная привязка. Не к герою даже, который слишком нескладен и неуклюж для этого в бытовом, обыденном смысле и слишком, недосягаемо хорош в человеческом. К самому действию, к рассказу, к жизни, взятой, как череда бесконечно длящихся мгновений, из которых имеет смысл сосредотачиваться на хороших. Но прожить и пройти нужно все. Как иначе сумеешь отличить хорошие от плохих?

Так вот, эмоциональное ценю, грешна. Каким бы пиршеством интеллекта ни одарил автор, какую бы сложносочиненную интригу ни сплел, какими новаторскими приемами не тщился поразить воображение, если книга напугала до вздыбленных на спине рудиментарных волосков. Или рассмешила до состояния "кататьсяпополу". Или заставила плакать. Запомнится она надолго и качественно иначе. Вот ведь какие дела, не помню из первого чтения особых эмоций.

Может оттого, что была тогда вдвое моложе или чуть глупее, или не могла интегрировать в себя авторского взгляда на жизнь, как череду вещей, происходящих одновременно. Как не видела в Билли Пилигриме (ах, говорящее имя!) ничего, кроме бытовой неприспособленности и нелепости. В этот раз все смеялась. И плакала. По-настоящему, слезами, от которых глаза сегодня припухли и выгляжу не очень, несмотря на великое благо мейк-апа. И плакала, смеясь. И смеялась, плача. Такой оксюморон.

Потому что нельзя ведь не рассмеяться. представив себе героя, в опорках и одетого в махонькое пальтецо с чужого, переставшего физически быть, плеча (о чем красноречиво свидетельствуют пулевые отверстия и бурые пятна), которое тут же расползается на нескладной его фигуре совсем иначе распределяя по ней детали кроя. А за пару минут до того нельзя не разреветься видя прибытие состава с военнопленными в концлагерь. В котором люди низведены до жидкого состояния.

Или девочки-беженки в душевой на дрезденской бойне, куда по незнанию приводит вместо кухблока конвоируемых пленных мальчишка немецкий солдат. Клубы пара, визжащая голая толпа в раздвинутых внезапно дверях, ошеломенное оторопевшее, но и жадное смотрение. Смешно. И авторская ремарка о том, что эти девочки сгорят завтра заживо в подвале бомбоубежища. Которое не спасет от такой силы бомбардировки. И близкие еще слезы снова подступают.

А история двух землян, выставленных инопланетянами голыми же в подобии зоопарка, дабы совокупились, не смешит вовсе. И возмущения не вызывает. Но жаркую щемящую нежность. Умеет автор рассказать. И умеет протянуть нити. От всего ко всему. Говард Кэмпбелл младший из его же "Мать Тьма" появляется здесь. И воин-маори из австралийских союзнических войск, изображенный на главной картине героем "Синей бороды". А шире, что ж, можно и шире. Герой моей любимой книги все время повторяет : "Такова структура момента". Пан, "Иное небо", Лазарчук.

И так уж хороша эта фраза или такой родной показалась, что не умея даже определить, откуда, повторяю ее последние восемнадцать лет за ним, даже и в обращение введя среди своих. Отсюда, из "Бойни". Как отсюда же пересказанная на страницах этой книги апокрифическая история об Иисусе и Иосифе, которым римские солдаты заказывают крест для распятия по сложному чертежу. Они плотничали, если кто забыл. И делают, отчего не сделать, заказ как заказ.

Я не очень умею объяснить, но суть здесь не в том, чтобы прежде, чем распнуть кого-то, посмотреть - нет ли у него влиятельной родни. Суть - все со всем связано и существование есть такого рода непрерывность. И для него необходимы самые разные, на первый взгляд ненужные, вещи. На второй и на третий тоже. Увидеть их можно только долго и пристально вглядываясь. Но когда и если берешь на себя труд вглядеться имеешь шанс научиться такому, что качественно на порядок улучшит жизнь. Такие дела.