5

Кафка в малой и средней форме несколько теряет уничтожающую мощь, зато в полной мере раскрывает свою любовь к притчам и проповедям. Камю, кажется, про "Замок" говорил, что это теология в действии, но по-моему он слегка промахнулся - "Процесс" и "Замок" настолько всеобъемлющие и великолепно спроектированные черные дыры, что приписывать им какое-то единичное значение просто кощунственно. Вот новеллы и рассказы - совсем другое дело. Это и вправду современные притчи, мифы, молитвы, whatever. Это сказки, которые роботы из черной стали будут читать на ночь измученным клеркам будущего, живущим в неприступных обелисках в пост-апокалиптической пустыне. Сказки чрезвычайно запутанные, мрачные, полные паранойи, страха, одиночества - словом, именно такие, которые нужны современному человеку. При этом написанное на очень понятном ему скупом и болезненно точном языке юридических договоров.

Впрочем, не избежал Кафка и чисто проповеднических недостатков - твердые удары зачастую сменяются невнятным бормотанием (гениальное начало "Блюмфельд, старый холостяк" уступает место заунывному разбору конторских дрязг), его афоризмы по большей части нарочито запутанное словоблудие, а периодически все повествование и вовсе превращается в сладостную игру "угадайте, хотел ли я этим всем что-нибудь сказать".

Но все же - you can't fuck with Kafka.

"История одной борьбы" - удушливый, в конец запутанный трип по закоулкам сознания доведенного до безумия клерка. Невероятно грустные главы про самого клерка (одно название "Увеселения, или Доказательство того, что жить невозможно" - это уже абсолютная победа) и бесполезные теософские корчи про толстяка и богомольца (будда, anyone?)

"Превращение" - ужасно простое по форме, high concept практически - ни одного лишнего слова, просто задокументированный случай превращения одного молодого человека в жука. При этом задокументированный настолько достоверно, что кажется будто у Кафки трансформация в насекомых была излюбленным хобби. Ну и плюс каждый, кто скажет, что ни разу в жизни не чувствовал себя Грегором Замзой (в обоих формах, хоть разница между ними и минимальна), - соврет.

"В исправительной колонии" - очень увлекательный эксперимент, "Пила" за миллион лет до "Пилы". И так слабые попытки расшифровать значение новеллы вскоре пали под натиском абсолютно звериного интереса к машине и ее Управителю (Слава, ты прав, это абсолютный Джон Клиз). Хотелось ли Францу прокомментировать современную ему пенитенциарную систему, поговорить о верности своим принципам или же просто заставить читателя чувствовать себя неуютно от того, что ему настолько интересно читать про пытки, не знаю, но думаю, что скорее последнее.

"Блюмфельд, старый холостяк" - ну правда же Ганс Христиан Андерсен для работников Министерства Правды или чего-нибудь такого. Сказка без счастливого конца про то как страшно быть одиноким и про то как время тикает за твоей спиной и под кроватью.