5 К вопросу о реабилитации хрестоматий

Признаюсь, когда-то я относился легкомысленно к антологиям и хрестоматиям, казалось, что надо читать только первоисточники, и в полном объеме — иначе не прочувствуешь все полноту мысли. Что сказать, молодой был, горячий и глуповатый. Не скажу, что с возрастом сильно поумнел, но хрестоматии оценил. Можно не прорываться через 90% белиберды, которую написал любой сколь-нибудь значимый писатель (а значение примерно такое, к сожалению. Гений пишет примерно 10% гениального, а оставшееся творчество в лучшем случае просто средненько, а в худшем — жуткие бредни), а как изюм из булочки выковырять все самые интересные мысли, не прыгая по кочкам бесконечных самоповторов, смен позиций автора и иных оврагов, в которых любой писатель на протяжении долгой жизни обязательно встрянет. Другое дело, что, если вас заинтересовали какие-то мысли, надо обязательно двинуться дальше, и ознакомиться уже с первоисточником. Но в любом случае, чтоб понять, твое это или не твое — хрестоматия необходима.

Оценивать хрестоматию сложно, т.к. она имеет достаточно мало от составителя — только подбор текстов. Возможно, следует учесть еще качество проработки текстов — и здесь я должен оценить эту хрестоматию высоко. Составитель не просто вставлял кусками известные произведения, но буквально по абзацам выбирал основные мысли, в результате корпус текстов тысяч на 5 страниц удалось уместить примерно в 700 — это крайне достойная и скрупулезная работа. Стоит отметить, что автор еще и попытался систематизировать мысли людей, с которыми работал, в результате чего работа приобрела, быть может, стройность, которой не обладали первоисточники. Но оценивать все скопом не представляется возможным — поэтому постараюсь дать краткую характеристику каждому участнику данной хрестоматии.

Николло Макиавелли —  Гений, тут ничего не скажешь. Учитывая то, насколько давно он писал (если кто забыл — это рубеж XV-XVI вв.), такая трезвость мысли и применимость к сегодняшнему моменту достойна огромного уважения. Убрать стиль, и вообще не отличишь от работы какого-нибудь острого публициста современности. Я как-то скептически относился к иным работам Макиавелли, а сейчас воодушевился, и обязуюсь знакомиться в т.ч. и с малоизвестными работами.

Гуго Гроций — Я понимаю все значение Гроция для юриспруденции, и в тексте даже это видно, но принять для себя данного автора я не смог. Явный плюс — очень качественная система рубрикации, с делением на параграфы. Минусы таятся внутри этих параграфов — слишком много пространных рассуждений, которые ни к чему не ведут, вообще личность автора выпирает из текста слишком наглядно. Я бы поставил в заслугу форму текста, а не его содержание — форма и дает 1 балл. По глубине мысли, если сравнивать с тем же Макиавелли, жившим на 100 лет раньше — намного более просто и плоско.

Жан-Жак Руссо — Как любой человек, который с интересом относится к теории общественного договора, я имел перед работами Руссо гигантский пиетет, даром что их никогда не читал. И после не такого маленького куска в хрестоматии могу смело сказать, что, вероятно, и не буду читать. Возможно, моей любви к теоретизации недостаточно для Руссо — но продираться через такой пласт очевидных, и при этом абстрактных рассуждений, чтоб подойти к мысли, которую автор наметил заранее, я не люблю. У автора было шикарное прозрение, но не было умения корректно к нему подвести, и этот минус очень отравляет чтение Руссо.

Иммануил Кант — Философские работы Канта люблю и уважаю, но вот его рассуждения по государственно-правовым моментам меня не впечатлили. Плохо, что не указано, в какой период написан тот либо иной отрывок — создается ощущение, что отдельные текст Кант писал просто для будущих цензоров, ибо так восхвалять самодержавие может только немец, волей судьбы территория которого переехала в состав Российской Империи. Плюс раздражает чрезвычайная наивность автора относительно отдельных вопросов функционирования государства — видно, что к реальному управлению Кант не имел никакого отношения, и психологию власти и подчиненного не понимает, рассуждая об этом исключительно умозрительно. Кант для меня хуже не стал, но вот политико-правовые работы буду читать с осторожностью.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель — Абсолютно шикарный текст, четкий, по делу, без воды, структурированно, просто конфетка. Получил истинное удовольствие от погружения в текст Гегеля, причем он не просто написан по делу, и с глубоким знанием, но выбрана еще и крайне четкая форма. Короткий тезис — и пояснение, превращающееся в объёмную выкладку. С работами Гегеля я был знаком, но написать настолько четко об абстрактной теме права — снимаю шляпу.

Алексис Токвиль — Сугубо американский автор, который в коротком тексте успел спеть гимн США раз 10. Клятва на Библии в вечной преданности и констатация как 2+2, что республиканская форма правления в трактовке США есть лучшая система на земле прилагаются. Читать это откровенно скучно, а из-за тупого пропагандистского заряда даже немного противно — вспоминались авторы времен позднего СССР с одами этого самого СССР, благо до образования СССР со смерти Токвиля еще лет 60 должно было пройти. Очень слабо.

Михаил Михайлович Сперанский — Трудно переоценить значение Сперанского для экономики, и его новации в области бюджета, конечно, были прорывными для России того времени — однако широким юридическим массам он известен прежде всего как автор одного из первых вариантов Конституции. Историю, если кто не знает, всегда можно почитать — опала, долгие размышления над своим поведением. Создается ощущение, что эти тексты были написаны для возможных цензоров, изучающих его личные заметки — настолько они неискреннее восхваляют абсолютную монархию, и настолько же неубедительно доказывают, что только правящая «линия партии» приведет нас к светлому будущему. Многие мысли правильные и интересные, но вот покрыто все настолько странной пропагандистской шелухой, что мешает воспринимать рациональные зерна.

Борис Николаевич Чичерин — Я не против людей, у которых один абзац занимает две полные страницы книги. Но только если это не «поток сознания» по Джойсу, а некая законченная мысль — увы, законченной мыслью здесь и не пахнет. И хотя тема сухая, но настолько в никуда вывести рассуждения по философии права это надо постараться. Читать было скучно и по форме, и по содержанию.

Дмитрий Иванович Менделеев — С его работами по модернизации системы образования я познакомился не так давно, и остался в восторге — не меньший восторг испытываю и по поводу его политических рассуждений. Разница с Кантом значительна. Грамотная, четко, логичное построение — Дмитрий Иванович как-всегда не подкачал, и подтвердил вполне заслуженную славу гения.

Фридрих Ницше — К философии Ницше у меня вообще сложное отношение — в 18 лет он мне нравится, а когда перечитал в 28 понял, что понравиться он может только в 18 лет. То, что приводило в восторг в юности, оказывается какой-то наивной, плохо прожеванной банальностью, осложненной мессианской короной — эта же корона и в этих текстах. Опять те же натужные рассуждения про сверхчеловека, но применительно к системе правового устройства. Если не вдохновились в юности, то уже поздно будет.

Николай Михайлович Коркунов — Если б я не знал, что писал человек, живший фактически 150 лет назад, подумал бы, что читаю какую-то вполне современную монографию — настолько четко и качественно освещаются отдельные темы. И пусть присутствуют легкие крены в любимые темы, типа теории юридических отношений, но в целом это фактически полностью готовый учебник по теории государства и права. Одобряю.

Павел Гаврилович Виноградов — Опять же, тем разобрано не так много, в основном то, что касается юридических фактов, но сделано это очень качественно, и абсолютно в современном контексте.

Габриель Феликсович Шершеневич — Автор очень активно уходит в психологию, пытаясь рассмотреть право как психологический феномен. И черт возьми, у него это получается. До этого многие авторы пытались разобраться с психологией, но именно у Габриеля Феликсовича получилось создать достаточно четкую картину. Вне всякого сомнения, при возможности познакомлюсь с его работами плотнее.

Евгений Николаевич Трубецкой — Я понимаю, что осел, груженый золотом, проникнет в любой замок. Князь Трубецкой проник в любые сферы науки, куда хотел, при этом, если честно, не особо из себя что-то представляя. Предложенные куски его работы — очень унылый пересказ того, что было сказано до него. Фактически, это учебник, с минимум авторского присутствия, но с претензией на некую «энциклопедичность» — автор так скромно и назвал свой труд. Совершенно ничего интересного не почерпнул, в годы жизни Евгения Николаевича были написаны уже куда более интересные работы.

Павел Иванович Новгородцев — Пространные рассуждения в стиле Токвиля, но без задора Токвиля. Демократия хорошая это хорошо, а плохая это не очень. Мудро.

Лев Иосифович Петражицкий — Я против попыток увязывания права и нравственности потому, что мы одну нечеткую категорию пытаемся подпереть другой, еще более нечеткой категорией. Песчаные замки на песке во время землетрясения плохое место жительства. И хотя логика в словах автора присутствует, приделать нравственность к праву так, чтоб не отвалилось при первом же использовании, пока не удалось никому. Автор не исключение.

Богдан Александрович Кистяковский — Вероятно, один из немногих примеров трезвой философии науки, без завиральных идей, без излишних надежд на то, что «свет разума рассеет любую тьму», ну и всяких других бредней про прекрасную человеческую природу. В общественных науках я ценю трезвость, и здесь её с избытком. Автор не дает заманить себя ни нравственностью, ни духовностью, ни силой научного познания, а прямо пишет, например, такие прекрасные вещи:

«Русская интеллигенция состоит из людей, которые ни индивидуально, ни социально не дисциплинированы... русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности».

Оглянешься вокруг себя, на современных представителей — все так. Четко, жестко, по делу.

Владимир Матвеевич Гессен — На мой вкус — чрезвычайно наивно. Когда читаешь, что «конституционное и правовое государство — синонимы», начинаешь немного подхихикивать. Серьезно относиться к таким тезисам вообще невозможно, особенно когда их дают как аксиому. Едем дальше.

Вениамин Михайлович Хвостов — По мере прочтения ловишь себя на мысли, что читаешь учебник по теории государства и права, но учебник невероятно качественный, стройный, с полемическим зарядом, способным действительно вовлечь читателя в некую импровизированную дискуссию. По мере прочтения я фактически не нашел тезисов, с которыми можно было бы поспорить с современной позиции — для человека, писавшего 100 лет назад, это очень круто. Это мы читаем.

Николай Николаевич Алексеев — Обнаружен один из первых евразийев. Но столь низкая оценка не за евразийство, а за какую-то бесконечную болтологию, которая не ведет никуда. Автор на пару страниц рассуждает о том, что же такое государство, чтобы... не прийти ни к чему. У самурая нет цели, только путь.

Иван Александрович Ильин — Идея замешивания конкретных категорий на духовных дрожжах не нова, поэтому, когда Иван Александрович вздумал замесить это тесто — закваски у него было предостаточно. Равно как и опыта, что хлеб идей на такой опаре не поднимается. Пространные рассуждения о духовности/нравственности ради вывода, что государство есть единый организм (да-да, а церковь — это организм любви — слышали мы все это уже раз 50) — стоит ли оно того? Вопрос спорный.

Юрий Степанович Гамбаров — Отрывок совсем маленький, но и его достаточно, чтоб вычленить глубокого и трезвого ученого, без особой любви к витанию в облаках. То, что прочитал — понравилось. Остальное, возможно, сильно хуже — не знаю, но при случае ознакомлюсь.

Питирим Александрович Сорокин — Ну куда без «нашего всего». Сорокин мне интересен ни как систематизатор — с этой работой он справляется на твердую троечку, а как блестящий генератор идей. Читаешь не такой большой отрывок, а в нем Питирим Александрович просто фонтанирует идеями, и да, пусть некоторые из них специфические — но это повод над ними подумать. Если оценивать ученого с позиции «генерации» — это блестящий пример.

Резюмируя: честь хрестоматий для меня восстановлена. Разумеется, если они составлены грамотно, а не представляют из себя «братскую могилу» необработанных и непонятно как подобранных текстов. Эта хрестоматия — не такая, но советовать её надо только уж очень большим фанатам теоретико-правовых дисциплин. Если вы такой — думаю, уже читали.