4

В ночь на 6 августа переменился ветер и прилетели птицы.

Их было несметное множество, они заполняли собой слова, строчки, абзацы, страницы, обложку, мысли. Повсюду слышалось царапанье и удары их клювов и когтей, казалось, что-то мелкое запуталось в волосах и бьется там, неспособное найти свободу, казалось, воздух наполнился запахом жженых перьев, казалось, в ушах звенит карканье, свист, щебет, клокотанье усиленные тысячекратным эхом, казалось, стоит вдохнуть и щеки каснется грубое крыло, казалось, надо убегать, но куда убежишь от того, кто обладает крыльями.

В ночь на 6 августа переменилось мышление и дрогнули стереотипы.

Больше не будет голубей мира, лебединых песен, совиной мудрости, ястребиной зоркости. Больше нельзя рисовать над морем еле заметные силуэты чаек, больше нельзя на полях ставить галочки, больше нельзя любить все блестящее, как сорока. Теперь не захочется петь грустные песни о птицах, покинувших родину, о солдатах, обернувшихся журавлями, теперь никто не нуждается ни в синице в руке, ни, тем более, в журавле в небе. Теперь никто не будет делать оригами, чтобы помочь больным детям. Теперь никто не заведет часов с кукушкой и уж точно не попросит родителей купить попугайчиков. Теперь мы знаем, что таят в себе птицы.

В ночь на 6 августа пришел ветер и захлопнул книгу.

Птицы остались внутри. А снаружи только тлеющая сигарета. Вот только почему-то руки поцарапаны, да запах гари кругом. Хотя, наверное, почудилось.