4.5

Письма. Советская литература.

В рамках своего постоянного проекта по чтению различных писем - когда я случайно увидела в библиотеке это с/с, и оказалось, что там в последнем томе помещены письма - ну, я, конечно, сразу их взяла. )) Думаю, что необязательно пояснять, кто такой М.Исаковский... или обязательно уже? В общем, автор советских культовых песен, вошедших в наш культурный фонд... "Катюша", скажем. "В лесу прифронтовом", "Враги сожгли родную хату"... Да много. К стыду моему... Нет, я, само собой, всегда знала про Исаковского. Но часто путалась насчет того, слова или музыку он написал к любимым песням. )) Сейчас не буду путаться.
Письма в томе помещены избранные - это жалко. Люблю полные, академические издания... С другой стороны - все-таки на целый том набралось.

Надо сказать, что при чтении этих писем я как бы получила не совсем то, чего ожидала. В том плане, что обычно в письмах можно почерпнуть информацию о каких-то реалиях эпохи, повседневной жизни, о ближайшем окружении - которое, как правило, оказывается тоже весьма известными людьми (понятное дело, письма обычных людей редко добираются до издания). Но вот тут этого довольно мало... Может, в силу личности автора? Обстоятельств его жизни? В общем, по этому изданию можно сделать вывод, что М.Исаковский был, наверно, довольно одиноким и замкнутым человеком... Круг лиц, с которыми он состоял в переписке крайне ограничен... А в последние годы жизни так это вообще остался чуть ли не один Твардовский...

Зато здесь очень большой пласт материала чисто литературоведческого. Потому что значительную часть жизни, оказывается, Исаковский посвятил переводам. Вот тут и помещены письма в этой связи - обсуждение с издателями и редакторами всевозможных тонкостей перевода, подбора слов и т.д. Так что для специалистов - филологов, лингвистов - думаю, должно быть очень интересно. Лично я в этом не разбираюсь... )) И вообще, мне как-то ближе другой род поэзии - который Исаковский как раз не очень любил и не понимал. )) Но - рискну предположить - возможно, если говорить о классическом понимании поэзии, то Исаковский обладал э... чем-то вроде абсолютного слуха? ну, вот как бывают люди так воспринимающие музыку, а Исаковский так воспринимал поэзию? Его рассуждения-размышления по подбору слов (или даже суффиксов-приставок!), по правильному или неправильному их размещению - даже вот меня заинтересовали. )) Хотя, как я говорю, мне это не очень близко... (для меня в первую очередь - образы, картинка )) )

Ну а так - что сказать... Я вот глянула сейчас в википедию, обнаружила там предельно сухой и сжатый справочный текст - ну естественно... Родился-занимался-умер. Кому сейчас интересен советский поэт, ага. В общем, судя по письмам - у Исаковского с детства были большие проблемы со здоровьем, с глазами - сильная близорукость, постоянная угроза слепоты. В письмах часто упоминается, что даже читать и писать он может от силы несколько часов в день. Вот хорошо для него, что достаточно быстро определились его творческие способности, так что и жизнь организовалась... Песни на стихи Исаковского, видимо, быстро стали популярными - тут часто упоминается хор Пятницкого, который их исполнял. Но Исаковский не очень это любил, в смысле, его вовсе не устраивало писать по заказу и по заданию песни и стишки. Видимо, он считал, что это нужно делать по внутреннему побуждению... Что ж, советская власть и это ему позволила. )) Ну, а затем он вплотную стал заниматься переводами, как уже сказано.

По своему характеру, видимо, это был страшный перфекционист... педант... возможно, даже зануда. )) Ну, надо думать... если человек способен написать несколько писем на много страниц, споря и объясняя, что в данной строчке совершенно необходимо писать "выговорил", а не "проговорил"... (это условно говоря - я уж не помню, о каких словах они спорили )) ) Наверно, такой человек мог допечь кого угодно. )) Но все-таки, ради справедливости нужно отметить, что если кто-то все же осмеливался возражать и аргументировать, то Исаковский вполне был способен признать, что, возможно, какие-то моменты он не до конца понимает. Во всяком случае, иногда. )) Тут очень показательный пример с каким-то там очередным съездом писателей что ли... На котором Исаковский выступал с критическими речами и в числе прочего критиковал даже песню "Темная ночь"! слова которой, по его мнению, были просто плохими стихами. Ну вот, на этом съезде ему возражали композиторы и пытались объяснить, что стихи могут быть хоть гениальными, но им не захочется писать на них музыку, потому что они их не затрагивают! а какие-то стихи сразу затрагивают, вот. Тут Исаковский в итоге и вынужден был допустить, что "чего-то не понимает". (вспоминая "Темную ночь" - да что там не так со стихами? по-моему, здорово все... )) )

В общем, с таким характером даже вполне можно представить, что человек будет довольно одинокий. Плюс еще - осторожно предполагаю я - Исаковский все же был глубоко советским поэтом... и к концу его жизни - он умер в 1973 - это уже как-то и не приветствовалось в творческой тусовке... И так горько читать последние письма (к Твардовскому), в которых он пишет, что вот он заболел, попал в больницу, и даже никто не пришел его проведать... Печально это все...

А вот, когда я сунулась в википедию, попутно в поиске мне попались фотки молодого Исаковского. )) Прикольно...

«Спешу Вас поздравить с наступающим 1914 годом! Желаю как встретить, так и проводить в добром здравии и в веселом положении».
***
«Мою книжку критики встретили, как говорится, «в ножи», и я не знал, как мне работать дальше. Я всегда считал, что форма литературного произведения должна быть проста и понятна (но не примитивна), иначе литература сделается достоянием небольшой кучки литературных специалистов. Массовому читателю она будет не под силу. И вот за эту простоту меня обругали. В то же время в литературе хвалят сложные формы, например, стихи Пастернака, Сельвинского и др., которые трудно читать даже очень квалифицированному читателю: что ни строка, то формула».
***
«Написал я стихи «Письмо друзьям», но оказалось, что друзей, которым можно послать это «письмо», крайне мало…»
***
«От всех зол я стараюсь найти спасение в работе и делаю, что могу. Правда, не всегда у меня получается как бы этого хотелось. Бывает чаще всего так, что на пять плохих стихотворений пишется одно хорошее, но и то хлеб!»
***
«Песня – дело капризное. Вообще-то говоря, хорошая песня – это находка. А находки попадаются редко».
***
«Мы с Марией Илларионовной //жена Твардовского// при встрече всегда обсуждаем проблемы войны, ее перспективы и пр., но так как стратеги мы плохие, вернее, никакие, то никак не можем договориться до определенных результатов. Верим в одно, что война кончится нашей победой. А это главное».
***
«Вы просите меня написать какой-нибудь специальный номер для Ваших выступлений. С большим удовольствием сделал бы это, но, кажется, такая работа не по мне. Я не умею этого делать. Я лишь писал то, что писалось, что хотелось написать и т.д. Делать же нечто специальное я не могу. Это очень связывает. Прошу меня простить, но тут я бессилен».
***
«Хор Пятницкого задумал меня и тебя //Твардовского// снабдить картошкой. Кажется, картошку они купили, но никак не могут привезти ее на квартиру мне и тебе (по 4 пуда) – нет транспорта. Поэтому чувствуют себя, очевидно, неловко. Я, конечно, молчу – неудобно напоминать. Боюсь только, что они запрягут в тележку своих хористов. Это было бы крайне плохо».
***
«Получил новую квартиру и нахожусь в ней уже третий день. Стоило неимоверных трудов и большой трепки нервов переехать сюда из-за отсутствия транспорта. Литфонд уверил меня, что все будет сделано, и я, как дурак, три дня сидел на чемоданах и смотрел в окно – вот-вот должна подойти машина. Но ее все не было. Когда на другой день я звонил туда, мне говорили, что вчера, мол, не могли, но сегодня все есть – и машина, и бензин, и люди – и все будет сделано. Однако ничего сделано так и не было. И в конце концов меня выручил все тот же всесильный Хор Пятницкого. Они достали машину и бензин; их певцы и гармонисты перетаскали мои вещи. Сейчас я впервые в жизни имею свою отдельную квартиру, свой «кабинет». В этом большое преимущество моей квартиры. Ее большим недостатком является то, что все окна выходят на ул.Горького, - поэтому страшно шумно».
***
«Получил четвертый номер журнала «Подъем» за этот год //1962//. Журнал я немножко полистал. И увидел, что там напечатано огромное количество стихов – стихи, кажется, 25-ти авторов. Мне думается, что для одного номера это многовато. Но дело тут, конечно, не в этом номере. Дело в том, что в последнее время в газетах, в журналах, по радио мы каждый день «представляем» все новых и новых поэтов. Мелькают все новые и новые имена. Делается это чаще всего без должного отбора, без необходимой строгости. И понимаете, в поэзии получается настоящая инфляция. Если так дело пойдет и дальше, то стихов никто читать не будет. Ведь это же закон, что если чего-нибудь появляется слишком много, то это «что-нибудь» страшно обесценивается».
***
«Вы хотите, чтобы я в краткой «анкетной» форме сказал несколько слов о народности поэзии, о ее популярности, т.к. мол, это очень интересует нашу поэтическую молодежь. Вопреки Вашему утверждению, я думаю, что, по крайней мере, очень большую группу молодых поэтов ни в коей мере не интересует народность. И разговаривать с этой группой о народности просто бесполезно».
***
«Сил, Саша, очень мало осталось: одолевает меня сердечная слабость и катастрофически не хватает зрения. Иногда даже кажется, что не сумею я, вернее, не успею, собрать этот свой четырехтомник. Правда, я никогда не переоценивал того, что сделал, так что если и не успею, то человечество ничего не потеряет».
***
«…Прости, что письмо такое длинное: впрочем, оно не столь уж длинное – просто размашистое. Писать более мелко я уже, кажется, не могу, плохо вижу».
***
«Мне еще раз вспомнились те далекие – очень трудные, очень тяжкие – годы, когда шла ожесточенная война с гитлеровскими ордами и когда жил я вдали от родных мест – в Чистополе. Очень тягостно было тогда жить. И все же, когда сейчас вспоминаешь «чистопольский период», то он как бы становится тебе дороже, хотя хорошего в нем было крайне мало. Наверно, таково уже свойство человеческой натуры, что человеку становится дорогим все, что прошло, - становится, как видно, потому, что оно никогда не вернется, главное же потому, что ты сам никогда уже не сможешь быть таким, каким был тогда».
***
«Дорогой Саша! Посылаю тебе на пробу три стихотворения. Посмотри и реши. А то у меня сейчас такое состояние, что я твердо не знаю, где граница между плохим и хорошим. Иногда кажется, что написал будто бы и ничего, а иногда, что плохо».
***
«Сейчас в санатории очень много людей, в том числе – некоторые большие начальники. Но если бы ты знал, до чего стесненно я себя чувствую. Это потому, что я никого не узнаю, я не представляю себе сколько-нибудь четко ни одного лица. Третьего января сюда приехал Сурков. Так даже его я узнаю только по голосу. А так хожу словно в тумане. Знаешь, бывает такой туман, когда за два метра ничего не видно, маячат только какие-то расплывчатые, неопределенные фигуры».
***
«Что делается в мире, я знаю малость: еще могу прочесть в крайнем случае газетные заголовки. А вот что делается в литературе – совсем не знаю. Чувствую только, что там довольно пасмурно. Но это я только чувствую, а так – никто мне ничего не рассказывал, никто (понимаешь, никто!) не зашел ко мне за все время, даже не позвонил. Впрочем, ладно! Это не столь уж важно. Важно только, что я хочу тебя видеть в полном благополучии. Будь же здоров, Саша, будь здоров!»