3

Это невозможно оценивать, литературных достоинств исчезающе мало, а более всего похоже на пересказ протоколов. Этак "за рюмкой чаю" , когда к слову пришлось, "а вот был, знаете, случай...".
И от сознания того, что автор ничего не придумывал, потому что, похоже, выдумывать просто не умеет, становится страшно и противно. Тошно становится, самое подходящее слово.
Понятно, почему критиковали Лескова те, кто стоял на позициях народничества. Тошноту по прочтении избывали, поверить не хотели, что вот он, народ таков и есть. Одним миром мазаны, недалеко друг от друга ушли, стоят друг друга: и помещики, и крестьяне. Все продают то и тех, до чего и до кого дотянуться в силах; бьют тех, кто слабее; истязают, чтоб не высовывались и терпят то, чего терпеть не надо бы.

Барин у них был не лихой человек, и над ним даже не смеялись, потому что он был из духовных, знал народ и умел с ним сделываться. Сначала он, по барыниному настоянию, хотел было произвести две реформы в нравах своих подданных, то есть запретить ребятишкам звать мужиков и баб полуименем, а девкам вменить в обязанность носит юбки; но обе эти реформы не принялись. На первую мужики отвечали, что это делается по простоте, что все у нас друг друга зовут полуименами: Данилка дядя, тетка Аришка и т. п. Либо полуименем, либо по одному отчеству, а полным крещеным именем редко кого называют. А относительно девичьих нарядов сказали, что девки на Гостомле «спокона века» ходили в одних вышитых рубашках и что это ничему не вредит; что умная девка и в одной рубашке будет девкою, а зрячая, во что ее ни одень, прогорит, духом.

– Да не то, ребятушки! а ведь нехорошо смотреть-то на большую девку, как идет в одной рубашке, – говорил барин.

– А ты, Митрий Семеныч, не гляди, коли нехорошо тебе показывается, – отвечали мужики.

А вы говорите: прогрессоры, Арканар, введение в обычай носовых платков и нижнего белья...