5 Тело само исцеляло себя, но восстановление причиняет боли не меньше, чем повреждение.

Они налетели на меня роем. Я убежала, но они погнались за мной. Они жалили меня снова и снова, и каждый укус жег как огонь. Они не как пчелы: те могут ужалить только ценой своей жизни. Осы больше похожи на людей, которые могут убивать снова и снова, а сами продолжать жить.

Самое неприятное в скуке, что ее начинаешь ценить только тогда, когда случается беда. Или когда несчастье нависает над тобой.

Ну вот и все... Мы повстречались и попрощались со всеми героями предыдущих подциклов. А Пеструха летала и периодически напоминала Фитцу, что он дурак.
Спасение Би не прошло удачно. Выжившие в Клерресе надолго запомнят девочку, которую привезли насильно и этим самым запустили бумеранг событий.
Обитатели Оленьего замка бесчисленное множество раз остригали свои волосы в знак траура, пусть иногда и преждевременно.
После финала, где я рыдала в три ручья, мне остро захотелось перечитать некоторые моменты, в частности сон Шута про Волка с Запада, когда они только собирались идти мстить.
В общем, эта трилогия, помимо спасения Би и мести слугам, собирает все кусочки мозаики в одно прекрасное полотно.

На калсидийца никто не обращал внимания. Вскинув руки над головой, он бешено отплясывал под призрачную музыку, раззявив рот в безумном восторге. Может, разум у него и помутился, но танцор из него был великолепный.

Шут что-то сказал.
- Не слышу.
- Я и не хотел, чтобы ты слышал, - глухо сказал Шут. Потом признался: - Я обозвал тебя дурачком.
- А.

Я приподнял бутылку: - Будешь?
- Что это? - Она принюхалась. - Бренди из Песчаных пределов?
- Он самый.
- Тогда буду. Нельзя же позволить тебе пить в одиночку.

- А почему у него голубые глаза? - спросил я вслух. У меня самого глаза черные.
Янтарь умиленно улыбалась, прижав руки к сердцу, словно бабушка при виде любимого внука.

- Память драконов и память змей от вылупления из яйца до превращения в дракона - это то, что удерживает нас в целостности. Мы ничего не забываем, если, конечно, не случается беды в коконом. Я сброшу эту оболочку и твое обличье, но всегда буду нести в себе ужасные воспоминания о том, что люди способны творить друг с другом просто забавы ради.

- А можно я просто замерзну до смерти? - спросил я с напускным легкомыслием. - Я слышал, это хорошая смерть: засыпаешь - и все.

- Я никогда не бываю одна.
Он нахмурился.
- Хочешь, чтобы я ушел?
- Нет. Я хочу побыть тут наедине с тобой. Ты-то не смотришь на меня так, будто я - что-то странное в твоей тарелке супа.

Я успела услышать, как он сказал:
- Ты к ней быстро привыкнешь.
Нед поравнялся с ней с другой стороны:
- Не слушай его. К вечеру ты наверняка натрешь себе все, что можно. Если только нас раньше не съедят медведи.