3.5 Я знаю шлюх - они горды, как дамы, Я знаю дам - они дешевле шлюх... (с)

Как Куприну удалось опубликовать этот труд - для меня загадка. Понятно, что проституция в дореволюционной России была легализована, и все кому надо и не надо знали про "желтобилетных". Но одно дело знать, а другое - писать про "их нравы". Сама книга представляет собой подробный отчет о журналистском расследовании пополам с производственным романом, как бы это ужасно ни звучало применительно к борделям.

Повесть о жизни одного борделя вызывала любопытство со школьной скамьи, ведь запретная тема так будоражила воображение. Перечитывая ее сейчас, я поражалась, с какой точностью автор вывел своих персонажей. Жил он что ли, по при меру своего героя Платонова, в публичном доме с целью сбора материала? Не знаю, но подозреваю, что какая-то часть действительно написана с натуры. И натура эта страшненькая в своей реальности. Девицы, застрявшие в душевной незрелости, вызывают жалость смешанную с брезгливостью. Знаю, не их вина, что они застряли во второразрядном борделе, эти девочки - они те, что не прожили свою жизнь. Так, мелькнули и погасли, не успев разгореться толком. Интересно показано, что в перворазрядном заведении мадам Треппель женщины другого сорта. Актриса и баронесса разговаривают с рижской немкой, и они шокированы услышаным. Вместо забитого напуганого существа перед ними уверенная в себе, расчетливая, вполне осознающая свои действия и положение зрелая женщина. Для нее проституция - способ заработка и не более того. Она не мучается, блюдет и уважает себя. Собсвенно, в этом ее отличие от девиц из заведения Анны Марковны. Эти денег не считают, живут как птички ото дня ко дню, и не желают задуматься о будущем. Даже Женя, такая из себя злая и независимая, просто брызжет желчью и не делает ничего, чтобы вырваться из кабалы. Я из не осуждаю, нет, жалко их. Растленные девочки, слабо соображающие от изоляции, усталости, пьянства и душевного отупения, у них не было ни единого шанса. Только Тамара могла вырваться из порочной круговерти. Тамара вообще персонаж больше сказочно-романтический, эдакая писательсткая фантазия для закрутки сюжета.

Самый страшный из пауков, кормящихся от женских тел - это еврейский торговец живым товаром со множеством личин и фамилий. Жуткий тип. Образ явно собирательный, но от этого не менее жизненный. Он начало всех бед, этот мотающийся по миру вербовщик. Бандерши не намного лучше, но для них бордель это едиственный бизнес, в котором они соображают. А вот вербовщик, продающий в бордель собственную жену... сильный персонаж.

Не менее отрицателен студент Лихонин, выкупивший из заведения Любку, поматросивший ее да и бросивший. Иногда надежда - это единственное, что поддерживает человека на плаву. Все девушки втайне мечтали о принце, который заберет их из телесного ада. Однако студент, из благих побуждений поманивший девушку новой, лучшей жизнью, а потом безжалостно выставивший Любку на улицу, намного хуже самых худших разовых клиентов. Он не будущее ее убил, он выжег остатки всего хорошего из Любкиной души, сколько бы там ни наскреблось на дне.

Не понравилась концовка. Такое впечатление, что писатель устал от своих персонажей и просто быстренько со всеми расправился. Я не надеялась на счастливый исход ни для кого из участников, но покоробила скомканность и торопливость, с которой Куприн избавляется от девушек. Как от надоевших игрушек.

Отличной иллюстрацией к "Яме" станет стихотворение Ладыженского в подражание Франсуа Вийону:

Я знаю мир - он стар и полон дряни,
Я знаю птиц, летящих на манок,
Я знаю, как звенит экю в кармане
И как звенит отточенный клинок.
Я знаю, как поют на эшафоте,
Я знаю, как целуют, не любя,
Я знаю тех, кто "за", и тех, кто "против",
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю шлюх - они горды, как дамы,
Я знаю дам - они дешевле шлюх,
Я знаю то, о чем молчат годами,
Я знаю то, что произносят вслух.
Я знаю, как зерно клюют павлины,
И как вороны трупы теребят,
Я знаю жизнь - она не будет длинной,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю мир - его судить легко нам,
Ведь всем до совершенства далеко,
Я знаю, как молчат перед законом,
И знаю, как порой молчит закон.
Я знаю, как за хвост ловить удачу,
Всех растолкав и каждому грубя,
Я знаю - только так, а не иначе...
Я знаю все, но только не себя.