3

Была у моей матушки знакомая - женщина в высшей степени эксцентричная. Она не только вечно попадала во всякие странные и сомнительные ситуации, но и с видимым удовольствием рассказывала об этом всем желающим. У знакомой был муж. Был-был, да и сбежал. Никто не удивился, а она очень расстроилась. Стала мужа ругать дурными словами, рассказывать, какой он такой-сякой и слать на его голову проклятья. А чтоб пища для проклятий не иссякала, стала она бывшего мужа выслеживать, а подробности, понятное дело, сообщать знакомым.В общем, с виду она была снулой рыбой, а оказалась огонь-бабой. На фоне этих страстей-мордастей крохотная повестушка Фёдор Михайловича показалась скучноватой и надуманной. Не его материал, масштаб мелковат. Так и видишь за плечом Достоевского Николая нашего Васильевича, так и слышишь его насмешливую интонацию. Ух он бы тут развернулся, искры бы летели!
У Достоевского же по-настоящему хороши только две детали: любовная записка, приземляющаяся на затылок, и дохлая болонка, случайно засунутая в карман (вот такие в нашей стране маленькие собачки и большие карманы - Хармс, чистый Хармс). В остальном же перед нами некий ритуал, привычная игра: муж знает, что жена неверна, жена знает, что муж знает. Такая вот семейная жизнь.