5

Не хочется рассуждать о поломанных судьбах, надругательстве над личностью, вопиющей несправедливости, о том какое страшное и ужасное было время - все это говорилось много-много раз. А вот как в подобных условиях кому-то еще удавалось ОСТАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ? Не бояться, не подстраиваться, не подыгрывать? Не допустить ломки собственного "я"? У некоторых получалось - и легче всего было тому, у кого отнято уже все. Наверное, только дойдя до последней черты, можно обрести сверхчеловеческую силу. Если у тебя еще осталось в жизни хоть что-то ценное, неважно чтО - ты уязвим: ты боишься этого лишиться.

Солженицын подчеркивает: жизнь на шарашке - это не пытки, допросы, избиения, голод, холод - нет, живут там вполне пристойно по меркам зэка: тепло, сытно, никаких непосильных работ, никаких карцеров. И еще, что наиболее важно для большинства: умственный труд, созидание! И самое хрупкое и дорогое для заключенных - им разрешены свидания и переписка! Свидания, пусть редкие, горькие, не наедине, под цензурой, все же дают минутки нестерпимо бОльного счастья! Лишиться их - страшная кара... Шарашка - это первый, высший круг ада, это - почти рай.

И за этой обыденностью зэки почти забывают, чтО сделали с ними, они привыкают и - страшно сказать - принимают происходящее. Наверное, так устроен наш разум - человек может смириться практически с чем угодно, лишь только его существование становиться чуточку лучше. Большинство обитателей шарашки рады там быть, работать, не голодать, не умирать. Правильно? Конечно! И не важно, что работают они на благо государства, которое надругалось над ними и их семьями. Ведь есть шанс выслужить досрочное освобождение, вернуться к родным... Если не обманут, не оставят пересидчиком, не "намотают" новый срок... Шанс есть, просто верят в него не все. Немногие сумели внутренне отрешиться от самого дорогого, оборвать живые нити, привязывающие к прошлому... Забыть, что извелась в ожидании жена, дети подрастают, не зная отца, родители дряхлеют... Он не вырвется из пасти адской машины, а значит и бояться нечего и можно не дорожить последним теплым уголком - шарашкой. Осталось лишь одно - быть самим собой и поступать по совести.

Да, их ожидала тайга и тундра, полюс холода Оймякон и медные копи Джезказгана. Их ожидала опять кирка и тачка, голодная пайка сырого хлеба, больница, смерть. Их ожидало только худшее.
Но в душах их был мир с самим собой.
Ими владело бесстрашие людей, утерявших в с е до конца, - бесстрашие, достающееся трудно, но прочно.