0 Как мужик с бисами лешаКАЛся и чем всё это кончилось

Сказ сей бает о бисях проклятущих, кои, смяргать не поспеешь, пакость каку сотворять.
О тех временах, коли угланы на печке бока отлёживали, а в ночь рождественскую шуликуны рогатые по сёлам невинные души искали (в городах, тогда уже таковых не имелось, хоть днём с огнём ищи, Диоген не даст соврать)
Мужики в ту пору литовки точили и в полях ими жито косили, а вечерами угланов своих уму разуму учили, батогов не жалея.
Жил в ту пору молодец созлый, не смотри, что гунявый на волось, всё-то в руках его спорилось, оттого и созлым звали.
чинил он однажды голбец в избе, а из подпола голова рогатая выглядывает, ни дать ни взять козёл, да больно взгляд у него осмысленный и огоньки в глазах колготятся.
И молвит это чудо чудное, диво дивное нечеловеческим голосом: Порфирий, (парня-то Порфирием звали) хошь богатым стать и бабу свою с угланами на ноги поднять?
Кто ж не хочет - отвечает Порфирий, да где ж это видано, чтобы мужик крестьянский при деньгах был?
А приходи к полуночи в баню старую, что у леса стоит, тайну тебе открою, век нужды знать не будешь.
Ну, подумал Порфирий немного, и говорит: Приду, чудище волосатое. Наш мужик не робкого десятка, чертей и банников не боится. Сказал так, а голова уж в подпол спряталась и поминай как звали, сколько ни лазил туда мужичонка, пусто в подполе, аки в голове иной девки.
Настала, значит, полночь, а дело на Ивана Купалу было, парни перед девками веселком ходють, да через костёр прыгают, потомством своим будущим рискуя.
А девки-то на селе баскущие, блазнят своими прелестями, и зовут в копешках поваляться или на кошевках отцовских, битюки-то к этому часу выпряжены.
Никто и ухом не повёл, что там Порфирий у бани старой делает, в самое бисовское время.
А тот, хоть и струхнул маленько, но к бане отправился, ружьишко своё старое захватив из дому и крест нательный в карман сунув.
И, значится, в щель замочную заглядывает, а супротив двери, прямо в предбаннике, картина нюшная висит, непотребства банниковы изображающая.

Непотребство первое 18+

свернуть

Зажмурился Порфирий, при виде-то непотребства и бочком в баньку протиснулся, а там нет никого. Обманул чёрт лысый, - подумалось в сердцах парню, как вдруг услыхал он шум, прямо из мыльной.
Ещё в парильню не вошёл, а уже семь потов с него сошло, вот тебе и не из робкого десятка.
Смотрит, а на столе штоф стоит. Может варнаки здесь хоронятся от властей или кержаки опосля игрищ своих тешатся, - думает Порфирий. Однакож хлебнуть пару раз не побрезговал и, набравшись до храбрости, вошёл в парильню. А там баба стонет и тоже с рожками, будто мужик ей неверный в мужья попался.
Ну, Порфирий, не будь дураком, достаёт из-под полы ружьё и целит в бабу рогатую, а та, как бросится на него, да как обымет окрест поясу.

Непотребство второе 16+

свернуть

И чувствует Порфирий, что твердеет нутро его, от страху вестимо, ноги мякнут, а нутро твердеет. Встал, как вкопанный и не знает, что делать.
И словно осенило его благим знамением, засунул руку в штаны и достал из них... крест на гайтану прилаженый, и сунул его в рот бабе этой.
А та, видать, к такому предмету во рту непривычная. И минуты не прошло, как растворилась баба адская, а крестик серебряный на полу лежать остался. И стоит наш Порфирий один в бане, аки перст Божий, который на картине известной к человеку сотворённому тянется.
Но вдруг, что такое, вержится ему знакомец его голбцовый, что в подполе сгинул. И откуль только взялся, чёрт его знает. Да в понитке расшитом, будто на праздник собрался. Подошёл неторопко к Порфирию и молвит:
Исполать тебе, добрый молодец, избавил ты меня от чертовки этой, что шагу мне ступить не давала, а сама в бане сидела и всем, кто заглянет, поначалу глаза замыливала, а потом блазнила, баской девой ряжась. А рога какие приладила, грехотворка хвостатая. Своих рогов мало, всё другим норовит их наставить.
И протягивает Порфирию пестерь - короб по-нашему. А внутри камешки плоские напластались, никак златом бись одарил, - думает Порфирий и кланяется в благодарность.
Сам не помнит, как дома оказался, только и там непотребства творятся: В избе чудище двуголовое в дуду дудит,

Непотребство третье 14+

свернуть

жена его - Манька, чурку в колыбели байкает, сучки его голубит и сама вослед колыбели качается. Не выдержал тут Порфирий, второй раз за день достал он крестик свой нательный и рубаху шиворот-навыворот надел, чтобы мороки ему не вержились, а сгинули куда подальше. И верно. Чудище поганое пропало, как не бывало его, чурка в сына ихнего - Ваньку оборотился, а Маня, будто ото сна опамятовалась, трёт глаза и на мужа глядит в удивлении.
А Порфирий говорит ей: Ну, Манька! Кончились наши с тобой беды, заживём теперь, что твой барин, ни в чём себе отказывать не будем. И ставит перед женой пестерь с золотом, бисом даденый. Что у тебя там? - жена спрашивает. А ты гляди, гляди, - отвечает Порфирий и распахивает короб, а там дерьма коровьего куча и вонькое такое, хоть из избы беги. Плюнул Порфирий в сердцах, и выкинул это дело в окно, пусть соседи нюхают. А сам взял на руки Ваньку, приголубил Маньку и зарёкся с той поры с бисами рогатыми якшаться, пусть те хоть клевер четырёхлистный сулят.
Он уж на их посулы не поведётся боле, благо, в этот раз лишь дерьмом обошлось.

Это всё присказка была, а сказки вам Василий Тихов поведает, извольте прочесть, коли духу хватит.