5 Низка расписных бусин-событий

Почему-то мне очень сложно выдать что-то более внятное, чем мечтательное "м-м-м" по поводу этой книги. Хотя она мне понравилась и пришлась удивительно ко времени.
О ней хочется говорить исключительно бесконечными рядами характеристик: розово-туманная, сине-звездная, хрусткая, как свежая капустная кочерыжка, топкая, как весенняя дорога в деревню, золотисто-сновиденческая, фольклорно-пряничная, можжевелово-терпкая, практически полностью состоящая из описаний, но при этом не утомляющая и не заставляющая тосковать по какому-нибудь авантюрному сюжету, пропитанная тысячей самых аппетитных запахов... и немножко - слезами. С краешку.
Эта книга - резные-расписные бусы. И каждая бусина в них - церковный или семейный праздник. А ближе к концу - события куда более тревожные и печальные, но очень значимые для рассказчика.
Образ этого рассказчика двоится: он и мальчик, который все видит, подмечает и впитывает, многого не понимая, или понимая по-своему, но остро и полно ощущая. Но он же и взрослый, который вспоминает, каково это - быть тем мальчиком.
А для мальчика все - приключение, чудо и повод для радости: и купание соловьев, и колка льда, и масленичные гулянья, и крестный ход, и засолка огурцов, и поездка за постными продуктами...
По-моему, еще ни в одной книге мне не встречалось такого количества описаний еды. Вкусных, просто невозможно, просто издевательски вкусных описаний еды!
К счастью, у моих слюнных желез случались и передышки, когда с той же приметливой и памятливой нежностью описывалось что-то другое. Яблоки ли, огурчики ли, хоругви, голуби или люди - все и всех как будто можно увидеть, понюхать и пощупать. И одновременно - все в дымке, в мареве. Чуть уведешь взгляд в сторону - и поплывет, рассеется... Расточится.
Потому что того мира и того уклада, что видел мальчик, уже нет в тот момент, когда об этом пишет взрослый. И хотя я по характеру идеализма своего, скорее, футурист, но нет-нет, да и вздыхала умиленно, читаючи.
В общем, порадовал меня Иван Сергеевич: и размягчил, и прослезил, и утешил. И напомнил о том времени, когда у меня тоже был такой взгляд: все превращающий в чудо, в приключение и в повод если не для радости, то хотя бы для песни или истории.