5

Интересно - если бы Джон Фаулз написал больше книг, за сколькими еще вариациями на тему взаимодействия загадочного пожилого джентельмена и двух очаровательных девушек с героем экзистенциалистом мы имели бы удовольствие наблюдать?

Собственно, прочитав ключ к этому шифру - его же «Даниэла Мартина», я многое для себя прояснила. Несмотря на то, что в каждом отдельном случае разные акценты, новые грани.

Традиционный (полагаю автобиографичный) главный герой, амбициозный, мучимый самовыражением, творческий, страдающий от непостижимости смысла жизни, увлекающийся диаметрально противоположными типажами женщин, вступающий в соперничество с мудрым многоопытным и циничным зрелым мужчиной, носителем знания о смысле жизни.

Его завораживают рафинированные «принцессы», девушки из «хороших семей», прекрасно образованые, зараженные творческим самовыражением, так же как и он. Их стан тонок, белокурые нежные волосы вьются на затылке, речь поставлена, они деликатно направляют беседу в этичное русло, пряча потаенное, сокровенное… И все. Наш автор, точнее герой, испытывает рыцарские порывы постичь новый мир, желая обладать и опекать одновременно.

Все бы хорошо, но ему нравятся и другие тоже. Те, что не стесняются своего тела, те кого отличает «искренность представительницы трудового люда, приобретенная дорогой ценой, ценой «жизни черт знает как»». Те, которые разговаривают языком кокни и при появлении которых, джентельмены присвистывают и переглядываются. Но никогда не женятся. Такие дамы ему не просто нравятся, а пробуждают животные инстинкты. С ними гораздо проще.

Герой, вообще мастер попадать в тяжелую ситуацию выбора, делать его разумно, а потом сходить с ума, что жизнь проходит, а безумств все нет и нет.

Жаль, что нельзя сидеть на всех стульях одновременно. Нельзя одновременно быть счастливым семьянином и романтичным любовником, действующим на ощупь. Нельзя разделять душевную и умственную близость с женщиной и быть превосходнее, сильнее ее. Нельзя жить одновременно в эпоху зарождения и становления традиций творчества и в период их изживания и состояться творчески и там и там. Нельзя быть вечно молодым и бессмертным и влюбляться в девушек в корсетах и панталонах в начале 20 века и не пользующихся вовсе бельем в конце 20 века. Нельзя в тридцать лет обладать мудростью семидесятилетнего. Нельзя мудрому семидесятилетнему влюбляться в двадцатилетних без риска быть жалким.

Герой Фаулза не понимает, что нельзя… А мы понимаем?